Сергей Донской - Если завтра не наступит

Его глаза постепенно привыкали к темноте. Проход между стеллажами был завален каким-то хламом. Казалось, он шевелится в неверном свете пламени зажигалки. Разумеется, Аре это не слишком понравилось. Не понравилась ему также маленькая дверца, за которой раздавалось гудение. Хозяин дома не придумал ничего лучше, чем повесить на нее предупреждающую табличку с черепом, пронзаемым молнией. Глазницы выглядели очень реалистично, даже чересчур реалистично. Создавалось впечатление, что череп неотрывно следит за Арой, в руках которого не было ничего, кроме бесполезной в экстремальной ситуации зажигалки. Открыв самое длинное лезвие перочинного ножа, он почувствовал себя слегка увереннее. Не настолько уверенно, чтобы пройтись по подвалу гоголем, но и столбычить на одном месте Аре надоело.

Отыскав выключатель, он на всякий случай приготовился к стремительному отступлению и, чуть пригнувшись, зажег свет. Подвал оказался не таким огромным, как мерещилось секунду назад. Что касается предметов, разбросанных на полу, то тут Ару ждал сюрприз. Один из предметов действительно издавал приглушенные звуки и шевелился, подавая признаки жизни. Будь это кто-нибудь другой, Ара и не подумал бы подойти поближе, но он видел перед собой женщину, причем молодую и неплохо сложенную женщину и, что самое главное, абсолютно раздетую и связанную.

Ее желтоватое в электрическом свете тело было покрыто царапинами и пятнами то ли грязи, то ли кровоподтеков. Весь напружинившийся и ощетинившийся, Ара приблизился, но вовсе не для того, чтобы как следует изучить подозрительные пятна. Они, по правде говоря, интересовали его значительно меньше, чем само тело. Роскошное тело. Ни в чем не уступающее тому, что было изображено на картине в спальне. И уж потом, хорошенько рассмотрев то, что волновало его в первую очередь, Ара удосужился перевести взгляд на лицо пленницы.

Несмотря на тряпку, обмотанную вокруг головы и туго перетянутую синей изоляцией, в женщине можно было без труда опознать ту самую Веронику Зинчук, которая находилась в доме Гванидзе во время приезда московского адвоката. Потом она неожиданно появилась на пороге, что было полной неожиданностью для споривших мужчин. А вскоре Гванидзе якобы скончался, о чем оповестили газеты. «Странная история, – сказал себе озирающийся по сторонам Ара, – странная и подозрительная. Пожалуй, возьму не пять автоматов, а десять. Не зря ведь говорят, что молчание – золото. То есть за него нужно платить, платить щедро. Но где же автоматы, где гранаты и прочее оружие?»

– М-м! – донеслось до его ушей. – М-м-м!! Ммммммм!!!

Вышедший из ступора Ара спрятал ножик, зажигалку, присел на корточки и успокаивающе погладил извивающуюся пленницу, позабыв убрать руку с ее мягкого живота.

– Все в порядке, – сказал он по-русски. – Не бойся. У меня дочка такая же, как ты. Я тебя не обижу.

– Рмвж! Рмвнмн!!! – надрывалась Вероника.

– Развязать тебя? – догадался Ара, уставившись на тяжело колышущиеся груди, усеянные веснушками.

– Угум, угум!

– А где хозяин?

Задав этот вопрос, Ара обнаружил, что его рука самовольно покинула чужой живот и теперь, собрав пальцы воедино, протискивается между холодными ляжками пленницы, мычание которой приобрело негодующую интонацию. Однако ее руки были связаны за спиной, а ноги в несколько слоев обмотаны изоляцией, что придало Аре решимости. Кроме того, вокруг беспомощной Вероники валялись многочисленные осколки прозрачного стекла, что не позволяло ей даже откатиться в сторону или перевернуться на живот. Поэтому Ара все же завершил начатое и хрипло повторил не дающий ему покоя вопрос:

– Хозяин где?

– Угех…

– Уехал?

– Уугм, – с усилием кивнула Вероника, уже не протестуя против манипуляций проникших в нее пальцев.

– Надолго?

– Угум.

Осязание горячего, влажного и податливого распаляло Ару все сильнее и сильнее. То, чего он столько лет безуспешно добивался от законной супруги, дарила ему фактически незнакомая женщина. Прислушиваясь к своим ощущениям, он вспомнил, как в незапамятные времена ездил с друзьями к морю, и там они доставали со дна большие шипастые раковины, а потом, сидя у костра, выковыривали оттуда слизистое мясо, резиново попискивающее под пальцами. Кладешь кусочек розовой плоти на железный лист и жаришь, наслаждаясь восхитительным ароматом…

– Уах-х… – Ара втянул воздух ноздрями и мечтательно зажмурился.

– М-м-м!!! – заверещала пленница.

Это походило на пробуждение от приятного сна, когда резкий звонок будильника заставляет досадливо морщиться.

– Не кричи, – попросил Ара, доставая из кармана перочинный нож.

Глаза Вероники выпучились, грозя вылезти из орбит. Ее тело покрылось пупырышками, рыжие волоски, прилегавшие к коже, распрямились. Наслаждаясь своей властью над беспомощной пленницей, Ара не спеша разрезал синие ленты, намотанные вокруг ее головы, отбросил тряпку и спросил:

– Где Давид прячет оружие?

Прежде чем ответить, Вероника некоторое время ворочала онемевшим языком, отказывавшимся произносить членораздельные звуки. Наконец, переведя дух и отплевавшись, она сумела выдавить из себя:

– Не знаю.

– Не знаешь? – огорчился Ара. Его глаза подернулись пленкой, как у курицы на солнцепеке. Уголки губ опустились вниз. Он посмотрел на перочинный нож и зачем-то потрогал острие подушечкой большого пальца.

– А, вспомнила! – сипло выпалила Вероника.

– Тогда говори, и я тебя освобожу, – предложил Ара, глядя на ее грудь. На глаза ему попалась волосина, выросшая из бугорка соска, и он деловито срезал ее, прислушиваясь к рассказу пленницы.

Она утверждала, что оружия в доме нет, но Давид Гванидзе отправился за ним и возвратится к ночи. Дожидаться своего сожителя Вероника не хотела, умоляя поскорее развязать ее и отпустить на все четыре стороны. По ее словам, Гванидзе спятил, сошел с ума. Возможно, она говорила чистую правду, да только разве это что-то меняло? Получалось, что Ара не только прокатился даром в такую даль, но и свалял дурака, забравшись в чужой дом. Как теперь выкручиваться, если лежащая перед ним Вероника проболтается? А она проболтается, в этом можно не сомневаться. Чего иного ожидать от женщины, у которой, как известно, язык без костей?

– Плохо, очень плохо, – искренне опечалился Ара.

– Ты меня отпустишь? – тревожно спросила Вероника.

– Да, конечно.

Отведя взгляд, Ара снова потрогал кончик ножа:

– Говоришь, адвоката он убил?

– Не только его, – ответила Вероника. – Если не веришь, посмотри, что этот придурок хранит на стеллаже.

– Не хочу, – честно признался Ара. – Зачем? Меньше знаешь – дольше живешь.

– Ты должен немедленно развязать меня!