Сергей Донской - В России жить не запретишь

Представив себе, как он станет читать дело, отлавливая одним глазом расползающиеся строчки текста, Воротюк возвратил придвинутую папку обратно:

– Доложи устно. Ты же знаешь, я на слух лучше воспринимаю.

– Да знаю, знаю, – проворчал Конягин, косясь на шкаф, в котором начальник держал запасы спиртного, столь же регулярно пополнявшиеся, сколь и опустошавшиеся.

– Тогда докладывай, – поторопил Воротюк, тоже поглядывая в сторону заветного шкафа. – Четко и ясно, без лирики. А то начнешь заливать, как тот соловей российский, славный птах…

По правде говоря, его не слишком занимало досье, принесенное заместителем. Какая разница, где бывал и чем занимался этот капитан Бондарь, если жить ему осталось всего ничего? Как и Конягину. Таких проколов прощать нельзя, не то за первым последует второй, а там пошла писать губерния… Или плясать?.. Гадая об этом, Воротюк благосклонно кивал, по мере сил и возможностей вникая в биографию капитана ФСБ.

Первое, на что обратил его внимание заместитель, это отличная физическая подготовка Бондаря. В молодости он активно занимался борьбой, боксом и плаванием, позже зарекомендовал себя великолепным стрелком, мастером рукопашного боя и вообще человеком, умеющим переносить боль и экстремальные нагрузки. Если бы не страсть к курению, то Бондаря можно было бы смело записывать в отряд космонавтов. Правда, одно время он частенько баловался спиртным. Причиной тому была трагическая гибель жены и четырехлетнего сына. Они попали в автокатастрофу, когда сидевшая за рулем Наталья Бондарь попыталась разминуться с мчавшимся по встречной полосе «Саабом». В служебных записках сослуживцев утверждалось, что капитан винил в случившемся себя, поскольку настоял, чтобы жена обзавелась водительскими правами. Неделю спустя ее не стало, а Бондарь заимел привычку регулярно закладывать за воротник и проводить ночи у могил на Новодевичьем кладбище.

– Впрочем, это длилось недолго, – заметил Конягин, перелистывая страницу. – В штопор капитан не сорвался, взял себя в руки. Вскоре ему было поручено расследования теракта в клубе «Приход», где взрыв унес жизни шестнадцати столичных лоботрясов. Организаторы прожили после этого совсем недолго.

– Туда им и дорога, – напыщенно произнес Воротюк и полуприкрыл веки, давая понять, что слушает заместителя с неослабным вниманием.

Карьера Бондаря развивалась стремительно. Уже через месяц после уничтожения террористической организации в Москве он отправился в эстонский городок Пярну, где ликвидировал изобретателя опаснейшего бактериологического оружия. Затем последовала операция по обнаружению в Астрахани секретной лаборатории, перерабатывавшей афганский опий.

– Наконец, – провозгласил Конягин, – командировка в Крым. Там Бондарь и капитан ГРУ Константин Кардаш охотились за сверхсекретным гидроакустическим прибором, похищенным с российской подлодки.

– Успешно? – приоткрыл глаза Воротюк.

– Более чем. Украина до сих пор требует компенсации за утопленный пограничный катер. Не в восторге украинцы и от пребывания Бондаря в Одессе-маме. Он там целую гору трупов наворотил. – Конягин сверился с текстом. – Дальше в лес, больше дров. Сначала Грузия, следом – сочинский горнолыжный курорт, от которого камня на камне не осталось. Наконец, дальневосточный рейд.

– Что там?

– Там Бондарь отыскал пару атомных бомб… и нынешнюю жену. Богатая американка, приобщающая капитанишку к шикарной жизни. Он приобщаться не желает, но, как свидетельствуют аналитики из разведотдела, комплексует по поводу своей несостоятельности.

– Сексуальной? – оживился Воротюк.

– Потенция у Бондаря как раз очень даже высокая, – разочаровал его Конягин. – Дело в финансовом положении. Бондарю претит, что он оказался на содержании богатой жены.

– Что ж, это хорошо, – кивнул Воротюк после непродолжительной паузы. – Нам это на руку. Но, думаю, Бондаря надо не только материально заинтересовать. Хорошо бы на патриотической струнке сыграть. «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой» и тому подобное. Улавливаешь мою мысль?

Ноздри Конягина, втянувшие усилившийся запашок перегара, затрепетали.

– Улавливаю, – подтвердил он. – Конечно, улавливаю.

– Где сейчас этот Бондарь находится? – продолжал расспрашивать Воротюк. – Чем занимается?

– В Москве скучает, – доложил Конягин. – Американку свою потрахивает…

– Это само собой, это я понимаю. – Побарабанив пальцами по столу, Воротюк решил, что самое время подвести черту: – Значит, так, кандидатуру Бондаря предложил ты, за него отвечаешь тоже ты. Подход к нему ищи уважительный, нахрапом не действуй. Непременно аванс выдай, но не забудь намекнуть, что речь идет о деле государственной важности. И полная конфиденциальность. Это будет частный подряд.

– Насчет подряда, – быстро сказал Конягин. – По какой статье аванс проводить?

– По карманной статье, Павлуша, по карманной. Заплатишь Бондарю из личных сбережений. Это твоя головная боль. – Предвидя возражения, Воротюк насупился. – Не вздумай жмотничать. Упустишь капитана – сам в Чечню полетишь, в качестве Рэмбо. Кстати, в деле его фотографии имеются?

– Имеются, – буркнул Конягин. Подъем, который он испытывал еще минуту назад, сменился полным упадком. Годы брали свое.

– Дай-ка взглянуть, – потребовал Воротюк, протягивая руку с требовательно шевелящимися пальцами.

– Пожалуйста.

– Спасибо, Павлуша. За все спасибо.

Завладев снимками, хранившимися в специальном конверте, генерал-майор разложил их перед собой и сосредоточенно засопел. Капитан Бондарь оказался черноволосым красавчиком с чересчур правильными чертами лица и картинным шрамом на подбородке.

– Не вызывает у меня доверия этот субъект, – заявил Воротюк, отодвигая фотографии подальше. – Джеймс Бонд какой-то, а не оперативный работник.

– Именно так называют его на Лубянке, – обронил Конягин.

– Ну, это их дело. Меня капитан Бондарь никаким боком не касается. И вообще, больше меня в свои делишки не впутывай, Павлуша. Ты у нас охотник по натуре, а я рыбак. – Воротюк заулыбался. – Меня Волга-матушка дожидается… Моя удочка торчком, девки падают ничком, хе-хе.

– Остался бы, Николай, – просительно прогудел Конягин. – Вместе оно как-то надежней.

– Ага, нашел дурака. – Воротюк опять захихикал, грозя заместителю пальцем. – Знаешь, какие на Волге белорыбицы обитают? Как возьмешь такую за жабры… у-у, ни в сказке сказать, ни пером описать. Титьки – двумя руками не обхватишь.

– У белорыбицы? – усомнился Конягин. – Титьки?

– Еще какие!

– Где это видано?

– Места надо знать, Павлуша, заповедные места.

Воротюк встал, давая понять, что разговор закончен. Он выглядел вполне беспечно, только подвижный бледный нос по-прежнему ходил ходуном, как у принюхивающейся крысы. Впрочем, негоже сравнивать русского генерала с каким-то там беспородным пацюком. У крыс не бывает лоснящихся щек бурячного цвета. И золотых пистолетов они не имеют, и спирт вместо воды не употребляют, и штабами не командуют. Жрать да пакостить – вот их единственное призвание. Имеются в виду крысы. О генералах разговор особый.