Виктор Михайлов - Под чужим именем

«Знатный токарь завода «Бергман-Борзиг» Артур Ридаль, работая по методу советского токаря — стахановца Павла Быкова, выполнил план декабря месяца на 1800 %.

Такая производственная победа Ридаля оказалась возможной благодаря освоению передового стахановского опыта Страны Советов.

10 января в 8 часов вечера в помещении театра «Каммер шпиле» Артур Ридаль сделает доклад на тему: «Скорость резания до 2000 м в минуту» и продемонстрирует на токарном станке скоростное резанье металла.

Вход по пригласительным билетам».

— Прочел? На, читай объяснение Артура Ридаля, — с этими словами полковник передал Никитину несколько листов бумаги, исписанных крупным, неровным почерком.

Вот русский перевод того, что было написано Ридалем:

«В день опубликования в газете «Дёйчландс штамме» статьи с моим портретом, в девять часов вечера, когда моя жена Эмма ушла с дочкой за покупками, раздался очень несмелый звонок. Я сам открыл дверь. На пороге стоял плохо одетый, небритый человек в серой помятой шляпе. Когда он вошел в ярко освещенную переднюю, лицо его мне показалось знакомым. Он снял шляпу, улыбнулся и сказал: «Артур, неужели вы перестали узнавать старых знакомых? Я Иоганн Келлер!» Передо мной действительно был Иоганн Келлер, с ним мы были знакомы по меньшей мере двадцать лет.

В тридцатом году я работал на заводе хирургических инструментов «Келлер-верке». Владелец этого завода, отец Иоганна, имел десяток аптек и аптекарских магазинов в дореволюционной России. Иоганн родился в России. В семнадцатом году десятилетним мальчиком был привезен в Германию для получения образования. В пору моего первого знакомства с ним Иоганн Келлер был активным деятелем левой профсоюзной оппозиции.

Фридрих Келлер, отец Иоганна, глава фирмы, не мог простить сыну его участия в левой профсоюзной оппозиции, проклял сына и отказал ему в наследстве.

Иоган порвал с отцом, бросил богатую, спокойную, жизнь и вступил на путь борьбы и лишений. Поэтому совершенно естественно, что все мы, рабочие «Келлер-верке», питали к Иоганну дружеское расположение и участие. Через несколько лет Иоганн Келлер вместе со всей руководящей группой левой профсоюзной оппозиции был арестован и брошен в тюрьму. Разумеется, я был рад его приходу; мы распили с ним бутылку рейнского, и Иоганн вкратце рассказал мне о своей жизни.

Сейчас Иоганн Келлер живет в американском секторе оккупации Берлина, в районе Шёнеберга, ему, как рассказывал он, удалось связаться со своими друзьями в Москве, которые готовы высылать литературу. Но он не может получать бандероли в Шёнеберге на свой адрес: американская цензура не пропускает советские книги. Поэтому он обратился ко мне с просьбой, не соглашусь ли я получать эту литературу на свое имя, а он будет раз в месяц забирать ее у меня.

Разумеется, я согласился. Да как могло быть иначе, я должен был помочь Иоганну, чей светлый и чистый образ не вызывал у меня никаких сомнений.

В апреле этого года я получил первую бандероль, в ней были две книги Ленина, а в середине мая получил вторую бандероль, в которой были две книги статей о произведениях классиков марксизма-ленинизма.

Обе бандероли я передал Иоганну Келлеру.

Артур Ридаль».

— Или Артур не то, чем хочет казаться, либо он попал в руки опытного подлеца и провокатора, не так ли? — спросил Никитин.

— Нет, Ридаль бесспорно положительная фигура, он член Коммунистической партии Германии с 1934 года, он депутат Народной палаты.

— А что такое Иоганн Келлер?

— Келлер достойный сын своего отца. В двадцать шестом году кончил закрытый колледж специального назначения, а с двадцать восьмого года начинается его головокружительная политическая карьера. В тридцатом году Иоганн Келлер неожиданно левеет и входит в профсоюзную оппозицию по принципу — «возглавить, чтобы обезглавить». Когда к власти приходит фашизм, Келлеру удается передать в руки гестапо всю руководящую группу оппозиции. Чтобы не навлечь подозрение на шпиона и провокатора, вместе с руководством профсоюзной оппозиции арестовывают и Келлера, затем ему устраивают побег, он становится Густавом Мюллером и занимает должность специалиста по русскому вопросу при начальнике 6-го управления гестапо, шефе политической разведки Шелленберге. В сорок пятом году Келлер-Мюллер скрывается во Франкфурте-на-Майне, а затем восстанавливает свои прежние связи, переезжает в американскую зону оккупации Берлина и становится активным помощником матерого шпиона Хорста Эрдмана в организации «Следственный комитет свободных юристов» на Лимаштрассе № 29. Эти господа — «свободные юристы» — занимаются осуществлением террористических актов и организацией шпионажа и диверсий.

— Одного не понимаю, как Артур Ридаль мог довериться этому Келлеру, человеку с такой подозрительной репутацией?

— Двойное лицо Келлера было известно очень узкому кругу людей из 6-го управления гестапо. Чтобы окончательно скрыть следы темной деятельности этого типа, отец проклял своего сынка и лишил его наследства якобы за участие в левой оппозиции. Одновременно всю сумму причитавшегося ему наследства папаша перевел на его имя в один из итальянских банков. Все эти сведения не без труда удалось получить только теперь, при выяснении личности получателя бандеролей.

— Понятно.

— Какой вывод ты делаешь для себя?

— Судя по частой и очень подробной информации, этот агент пустил глубокие и разветвленные корни. Они послали к нему Фрэнка с ядом и взрывчаткой для осуществления диверсий и террора. Неудача с Фрэнком их не смутит, они пошлют другого, поэтому каждая минута промедления может нам стоить дорого, — закончил Никитин.

— А конкретнее? — спросил полковник.

— Думаю, что конкретнее я смогу сказать через несколько дней. В субботу был у секретаря горкома. Сказать по правде, шел к нему с опаской, ничего у меня не было, кроме мало обоснованных подозрений, боялся, что он меня попросту высмеет.

— Он помог тебе?

— Мало сказать помог, он дал такой глубокий анализ случая, такую точную и ясную характеристику, что я был поражен.

— А ты думал, что во главе партийной организации города может быть слабый работник и посредственный человек? Когда я приехал к нему, показал письмо к Фрэнку и спросил совета, куда лучше всего, на какой участок поставить нашего человека, он указал мне ОСУ и взял на себя инициативу договориться с ВСУ округа.

— Я оказался порядочным дураком! — сказал Никитин и рассмеялся.

— Почему?

— Я пришел к Горбунову как к человеку мало осведомленному, а он с полным знанием дела сам поставил меня на этот участок и мною руководил, — ответил Никитин и добавил: — Сегодня восемнадцатое. Условимся, что двадцать третьего в восемь часов вечера я буду у вас, Сергей Васильевич, с докладом.