Р. Шулиг - Белые линии

— Я, Славек, утверждаю, что американцы дураки. Глупые надутые дураки. Красуются на приемах и министерских банкетах, крутятся, как манекены, перед пражскими потаскушками, и им совершенно все равно, что коммунисты медленно, но верно захватывают в свои руки республику...

— Прошу тебя, Яромир, не преувеличивай...

— Я совершенно не преувеличиваю! Просто реально смотрю на современную обстановку. Мы получаем от коммунистов один урок за другим, как на конвейере. Они готовы использовать любую возможность для привлечения людей на свою сторону. Даже засуха и неурожай прошлого года им пригодились для ведения пропаганды. На каждом шагу теперь ты можешь услышать и прочесть, с каким великодушием русские у нас вытащили занозу из пятки. Готвальд на Новый год даже по радио хвастался, что первый год этой их двухлетки выполнен на сто процентов. Несмотря, мол, на неурожай. И конечно, по этому случаю он не забыл тут же подогреть свой просоветский супчик. Повсюду они теперь провозглашают свой любимый лозунг: «С Советским Союзом на вечные времена!» А теперь скажи мне, что предпринимают против этого похода коммунистов наши люди? Что думают деятели народной партии? И что американцы?..

— Ты на все, Яромир, смотришь сквозь черные очки, — с заученной улыбкой коммерсанта успокаивает Велеслав Вал своего гостя.

Но тем самым он только масла в огонь подливает. Неханский не дает себя перебить.

— Может быть, и через черные очки, зато все вы смотрите на события через розовые и страшно удивитесь, когда вокруг нас окажутся одни красные. Ты сам это скоро почувствуешь на собственной шкуре. Ты что, не видишь, что коммунисты уже суют нос в торговлю? Кричат, что борются против спекуляций и спекулянтов, а на самом деле хотят под этим предлогом ликвидировать оптовую торговлю текстилем и ввести государственное распределение. Говорят, что текстиль не поступает в магазины, что он продается из-под прилавка...

— Кричать, Яромир, они могут с утра до вечера, а мы все равно будем делать по-своему.

— Славек, ты ужасно наивен! Разве ты не понимаешь, что этот их крик — по сути дела прелюдия к наступлению?

— К наступлению? А на кого, скажи, пожалуйста?

— На всех нас, кто не тянет с ними в одной упряжке, не идет одной толпой. Ты только вспомни, что произошло два месяца назад с партией демократов в Словакии. Теперь уже в Братиславе существует новый корпус уполномоченных, а представители самой крупной в послевоенное время партии играют в нем вторую скрипку. Или даже третью. А после выборов им, наверное, и этого не видать, поскольку место дирижера займут коммунисты.

— Там это случилось из-за неблагоприятного стечения обстоятельств.

— Да брось ты, Славек, какое тут неблагоприятное стечение обстоятельств? Глупость это была! Урсини, Бугара с Обухом и других провели, как мальчишек. По своей неосторожности они, что называется, прямо в руки коммунистов выдали козыри. А те, не долго думая, нанесли удар. Да еще ловко связали вопрос с выступлением Зенкла в парламенте в защиту злосчастных бандеровцев. Действительно, это было не слишком разумно, поскольку народ со временем узнал, что речь идет вовсе не о несчастных оборванных беднягах, пробирающихся на запад, а о прекрасно вооруженных отрядах, которые не брезгуют грабежами и убийствами. Урсини и члены его партии связали себя с ними и теперь расплачиваются за это полной мерой. И не только они. Горячие каштаны, бывшие в руках Урсини, теперь попали к нашим партийным лидерам, и мне весьма любопытно знать, что с ними будут делать Зенкл, Рипка и Дртина.

— Они уж придумают, что делать, ты, Яромир, за них не беспокойся. Ты на все смотришь глазами солдата, а это, дружище, политика, Высокая политика. А в ней Зенкл и Рипка разбираются, конечно, лучше, чем какой-то там моравский столяр. И потом не забывай, что в одном ряду с нами стоит и президент. Бенеш никогда не допустит, чтобы в наши паруса дул восточный ветер. Насколько мне известно, скоро штурвал этого государства повернется совсем в другом направлении. Правительству это немного спутает карты, возникнут осложнения, и не исключено, что при этом коммунисты совсем выйдут из игры.

— Не знаю, Славек, откуда у тебя такие сведения, мне известно одно: коммунистов так просто из седла не вышибешь. За ними идет все больше и больше народу. И они знают это. Именно поэтому я и удивляюсь, что мы ничего не предпринимаем у них в тылу...

— Как ты можешь, Яромир, говорить, что мы ничего не предпринимаем? Я, напротив, могу тебя заверить, что делается многое. И делают именно те, кого ты называешь дураками.

— Американцы?

— Хотя бы и они.

— Не хочешь ли ты сказать, Славек, что у тебя с ними есть контакт? Тауб мне обещал, что если они что-нибудь начнут, то будут иметь меня в виду.

— Вполне возможно, что они и имеют тебя в виду, но дело пока еще не горит. Это только ты бьешь тревогу... Фамилия Бирдж говорит тебе о чем-нибудь?

— Уолтер Бирдж? Второй секретарь американского посольства?

— Именно он. Это как раз один из тех, кого ты так нелестно обзываешь дураком и кто, может быть, делает гораздо больше, чем ты думаешь.

— А у тебя есть с ним связь?

— Конечно.

— Так почему, черт возьми, ты не сказал мне об этом раньше? Знаешь, зачем я, собственно, к тебе сегодня пришел?

— Видимо, затем, чтобы предупредить меня о коммунистической опасности.

— И за этим тоже, но главное — чтобы договориться с тобой. Послушай...

Неханский лезет в нагрудный карман и вытаскивает из него сложенный лист бумаги.

— Что это? — интересуется Вал.

— Схема подпольной разведывательной сети, которую я имею в виду создать в ближайшее время. Как во время войны. Сейчас ведь тоже война.

— Но... Ты нетерпелив...

— Я не хочу больше ждать...

Велеслав Вал пробегает взглядом исписанный лист бумаги, на его лице опять появляется легкая, скорее искусственная, улыбка. Дочитав, он обращается к Неханскому:

— Я вижу, ты и меня в своем плане не забыл...

— Конечно! При подготовке такой акции нельзя забывать опытных и испытанных во время войны бойцов. Я рассчитываю на тебя в качестве руководителя пражской и юго-чешской группы. Потом на юге Чехии тебя кто-нибудь заменит. Сам я возьму северную и западную часть Чехии. А йиглавский доктор Смолин будет работать в Моравии.

— А знают ли про твой план те, кто у тебя здесь записан?

— Пока не знают. Я, естественно, убежден, что никто из тех, на кого я рассчитываю, не откажется с нами сотрудничать. Скажем, эти два офицера, которых я включил в твою группу, — штабс-капитан Тайхман и штабс-капитан Немечек. Оба служат здесь в штабе пражской дивизии. Оба поддерживают тесные связи с «Союзом готовности к защите родины», а Немечек, кроме того, курирует курсантскую школу в Бероуне. В случае необходимости ее слушатели могут...