Р. Шулиг - Белые линии

Такова вкратце история штеховицкой аферы. На первый взгляд, для нас это был проигрыш. Я говорю — на первый взгляд, поскольку думаю, что и поражение может стать залогом будущей победы. В данном случае так оно и оказалось.

Изучив более подробно детали штеховицкого дела, мы установили, что оно имеет темную закулисную сторону. Это стало ясно тогда, когда канцелярия министра иностранных дел обратила наше внимание на то, что еще 14 октября 1945 года французское посольство проинформировало министерство о намерении пленного эсэсовца Ахенбаха рассказать о нацистском тайнике, расположенном неподалеку от Праги. Мы сразу же заинтересовались этим письмом и занялись выявлением лица, которому было необходимо замолчать это дело. Вскоре мы уже знали все, что нам было нужно.

Оригинал письма французского посольства находился в министерстве иностранных дел. В нем говорилось:

«Посольство Французской Республики имеет честь информировать министерство иностранных дел, что, по сообщению генерала Кенига, главнокомандующего французскими оккупационными войсками в Германии, некий Гюнтер Ахенбах, родившийся 27.8.1921 года в г. Эссен-Борбек, добровольно вступивший в части СС и находящийся в настоящее время в лагере для военнопленных Мылгузы, намеревается показать место неподалеку от Праги, где немецкие власти зарыли очень важные документы. Эти документы находятся в запечатанных ящиках, и подступы к ним заминированы.

Посольство Французской Республики уведомляет настоящим министерство иностранных дел о том, что французские власти готовы доставить под охраной Ахенбаха в ЧСР для проверки правильности показаний упомянутого пленного.

Посольство Французской Республики просит министерство иностранных дел не отказать в любезности и информировать его о результатах мер, принятых на основании этого сообщения, и пользуется случаем, чтобы вновь заверить министерство в своем глубоком уважении».

Письмо было датировано 13 октября 1945 года. Мы ломали себе головы над тем, как такое важное сообщение могло остаться без внимания, и взялись за секретаря министра. Но его совесть оказалась чиста. Он показал нам дело, из которого явствовало, что перевод французского письма 19 октября 1945 года был передан министерству внутренних дел. Конкретно — советнику министерства Завадилу.

Теперь этот ребус предстояло отгадать нашим органам безопасности. Кроме того, надо было учитывать, что доктор Завадил был для нас довольно твердым орешком, более твердым, чем тот, который мы раскололи в министерстве иностранных дел. За ним стояли все депутаты и министры народной партии. В министерстве он был фигурой номер один.

Нам же нужно было выяснить, кто утаил эту важную информацию — он сам или кто-то другой. Нас интересовало также, как об этом узнали американцы.

Несколько дней мы ломали голову над этим ребусом, а потом наш начальник отправился прямо к министру Носеку. Тот вызвал доктора Завадила и потребовал объяснить, как в действительности обстояло дело с Ахенбахом и что он сделал с письмом из министерства иностранных дел.

Доктор Завадил, как мы и предполагали, сумел выкрутиться, заявив, что информацию от французов он якобы положил в сейф, а потом в суматохе о ней забыл. Министру Носеку и нам было ясно, откуда дует ветер. Нас только интересовало, с кем Завадил сотрудничает в таких деликатных вопросах. Поэтому несколько наших сотрудников стали присматриваться к нему более внимательно.

Со временем мы установили, что доктор Завадил поддерживает контакты с шефом американской военной миссии майором Чарльзом Катеком. Правда, он не был в числе лиц, регулярно ходивших на приемы, устраиваемые Катеком, зато встречался с ним в ресторане «Штайнер» и несколько раз приглашал к себе на квартиру. В то время мы уже знали, что Катек и его военная миссия — это филиал американской разведслужбы в Праге. Понемногу ребус стал проясняться.

Тогда, в апреле и мае 1946 года, когда мы занимались этим делом, ситуация не позволяла нам избавиться от доктора Завадила — троянского коня американцев в министерстве внутренних дел. Нам удалось лишь добиться закрытия американской военной миссии в Праге. Хотя Катек остался в Праге и перешел на работу в американское посольство, определенного успеха нам все же удалось добиться. Со временем выяснилось, что доктор Завадил действительно передал Катеку информацию о штеховицком архиве, а в министерстве внутренних дел по договоренности с шефом американской военной миссии ее потом положили в долгий ящик и тем самым позволили американцам осуществить бандитскую акцию по вывозу архивных документов...

Может быть, Ян Ремта и Иржи Вухтрл, эти два молчаливых человека, думают как раз об этом событии, поскольку они сами имеют прямое отношение к разоблачению доктора Завадила. Или, может быть, они думают о человеке, к которому едут.

Знают они о нем мало. Возможно, это сын бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца.

Почему тогда он скрывается? Стыдится своего отца и своего имени? Или у него совесть нечиста? Что заставляет его жить в деревне где-то около Свитави?

На все эти вопросы эти двое парней должны получить ответ уже сегодня вечером.

Около семи часов вечера сотрудники службы безопасности подходят к усадьбе Марии Судковой. В доме одна хозяйка. Они ей представляются и спрашивают Ковача.

— Да, Ковач еще здесь. И у него до сих пор нет никаких документов, чтобы зарегистрироваться в полиции. Мы его уже почти полгода здесь кормим, карточек на него не получаем, и, наконец, у меня же будут от этого неприятности...

— Да, пани Судкова, это не исключено. Почему же вы сразу не зарегистрировали Ковача?

— А как я могла? Ведь говорю же вам, что у него нет никаких документов. А что я без них могу сделать? Когда я на него стала нажимать, он собрался уходить. Уйдет, и мы опять останемся без батрака. Сами знаете, как сейчас работать в сельском хозяйстве. Каждый хочет, чтобы ему дали какой-нибудь клочок земли, а работать некому. У нас осталась только одна девушка и вот этот Ковач. Рук не хватает. Можете себе представить, что значит обрабатывать двадцать гектаров земли и ухаживать за тремя парами лошадей и восемнадцатью коровами?! Я уже не говорю о свиньях и домашней птице. Вот мы и рады, что у нас есть хотя бы этот Ковач...

— А где нам его найти? — спрашивает Ремта, чтобы прервать слишком говорливую хозяйку.

— Свеклу в погребе складывает... Это в нескольких минутах ходьбы отсюда. Подождите, я позову сына, он вас туда проводит...

К погребу они идут с молодым Судеком, который только что появился во дворе усадьбы. В погребе видят незнакомого человека.

Гости представляются и говорят, что хотели бы с ним поговорить. Мужчина надевает пиджак, лежащий у входа в погреб, и идет с обоими сотрудниками службы безопасности в дом. О том, что случилось потом, спустя сутки расскажет Ян Ремта: