Виктор Михайлов - Слоник из яшмы. По замкнутому кругу

Они совещались долго. В шесть часов поступил новый рапорт наблюдения:

«По окончании работы Жарков вышел с территории завода через южную проходную и направился в центр. На автостанции он интересовался рейсами пассажирских автобусов, затем, взяв такси, Жарков поехал на вокзал и около билетной кассы записал на полях газеты несколько цифр из железнодорожного расписания».

Надо полагать, что слух о запуске в серию нового прицела уже дошел до Жаркова, и он энергично готовился к отъезду.

Точно в назначенное время машина Каширина остановилась невдалеке от районного отдела. Показания приятеля Жаркова, электротехника Дедюкина, и некоторые частности из биографии «Макса», рассказанные Леонозовым, давали возможность более полно проанализировать «деятельность» так называемого Жаркова.

Куда же делся электротехник Жарков? Как можно объяснить исчезновение этого человека с мягким, безвольным подбородком, фотография которого лежала перед ними на столе?

Рассматривая снимок, Никитин в раздумье сказал:

— Можно предположить, Сергей Васильевич, что Глеб Ермаков появился, как говорит Дедюкин, в «забегаловке» в поисках подходящего ему человека. Таким человеком оказался Жарков. Водка быстро сделала свое дело — Ермаков вошел в доверие Жаркова, уговорил его бросить завод и отправиться за длинным рублем на Урал. Все это нужно было «Максу» для того, чтобы получить документы электротехника, добровольно ушедшего с завода. Тактика поведения Жаркова в отделе кадров была подсказана «Максом». В этот же период происходит знакомство «Макса» с Дусей Филатовой; будучи уверен в успехе задуманного им дела, он называет себя Жарковым. После увольнения Бориса Жаркова с завода они оба едут на Урал, а может быть и так: Жарков выехал один, без Ермакова. Словом, надо запросить Златоуст, и, я думаю, многое прояснится.

— Запрос сделан и получен ответ, — сказал Каширин, потягивая сигарету. — Бориса Жаркова обокрали в пути следования. Новый паспорт он получил по метрической выписке, оказавшейся в чемодане. Копии других документов, почему-то заверенные в московской нотариальной конторе, сохранились и находятся в личном деле. Жарков вызван в Москву, и, думаю, что на первом же допросе, самое большее — на втором, мы получим все необходимые сведения из первоисточника. Меня волнует другое. Твое предложение я доложил генералу, не скрою, высказал и мои личные опасения. Это сложная, дорогостоящая и связанная с большим риском операция, но… Как говорится, игра стоит свеч. Генерал решил этот вопрос в твою пользу. Я понимаю, этот «серый» разбойник — матерый хищник, и ради его поимки стоит рискнуть многим.

Полковник прошелся по кабинету, сел за стол и сказал:

— Товарищ майор, доложите план операции.

Утром бригадир электроцеха Исаков на работу не вышел. Когда по поручению майора Холодова позвонила к электрикам, начальник цеха сказал, что Исаков направлен в подшефный колхоз для электромонтажных работ на молочной ферме.

Никитин поспешил в партком. Ведерникова он застал в кабинете.

— Сознайтесь, Михаил Нестерович, это вы спровадили Исакова в подшефный колхоз? — спросил он.

— Каюсь, Федор Степанович…

— От греха подальше? — усмехнулся Никитин.

— Хотя бы и так, — согласился Ведерников. — Сегодня Жаркову необходимо проникнуть в семнадцатый цех, стало быть, Исаков ему помеха. Этот мерзавец напоил бы Исакова или, чего доброго, отравил… А Ленька Исаков, как говорят, «наша кадра», мы его вырастили, нам за него и ответ держать.

С доводами Ведерникова нельзя было не согласиться, и Никитин невольно произнес неоднократно слышанное им от Каширина:

— Логично, но…

Это «но» Ведерников понял.

— Начальника электроцеха я предупредил, — сказал он. — В случае аварии в семнадцатом наряд будет выписан на имя Жаркова.

— Непредвиденная удача может насторожить Жаркова и осложнить нашу работу. Будем надеяться, что этого не случится. У него мало времени, он торопится, и, я думаю, это обстоятельство сыграет решающую роль. Как здоровье Филатовой?

— Она чувствует себя хорошо. Утром приходил Жарков, принес ей коробку шоколадных конфет и бутылку кагора. Свидание ему не дали. Они объяснились через окно, Жарков показал на часы и быстро пошел в сторону северной проходной. Что делает сейчас этот тип?

— Испытывает резиновые коврики на высоковольтном стенде. Пока участок главного конвейера его не интересует. Готовые блоки прицела начнут поступать на конвейер не раньше одиннадцати часов дня. Он об этом отлично знает.

Ровно в одиннадцать тридцать капитан Гаев, наблюдая через небольшое отверстие в чердачном люке, увидал Жаркова. Он поднимался по лестнице с легкой дюралевой стремянкой на плече. Поставив стремянку возле двери, Жарков быстро нащупал красный проводник в хлорвиниловой изоляции, вынул карманную сухую батарею и подсоединил к ней зачищенные концы провода. Действовал он быстро, и все же Гаев успел щелкнуть затвором камеры.

Забрав с собой стремянку, Жарков ушел.

Через час он вернулся вновь, отключил батарею, спрятал концы за наличник двери и, надев резиновую перчатку, лезвием бритвы замкнул два толстых гуперовских провода. Сильная вспышка озарила его лицо. В это мгновение капитан Гаев сделал второй снимок.

В третий раз Жарков появился на лестничной клетке с нарядом в руке. Он постучал в дверь и, передав вахтеру наряд, сказал:

— На распределительном щите главного конвейера опять выбило предохранитель!

Дверь распахнулась, и Жарков вошел в коридор, где размещались участки семнадцатого цеха.

Холодова слышала, как, войдя в цех, Жарков сказал начальнику участка:

— Опять у вас замыкание в коробке электроарматуры. Давно надо было заменить всю проводку.

Подставив стремянку, он поднялся к плафону, отвинтил крышку коробки, перекусил кусачками красный проводник, извлек камеру и положил ее в карман комбинезона.

По движению его рук Холодова представляла себе всю эту операцию, видеть она не могла, так как, стоя на стремянке, Жарков грудью закрывал коробку арматуры.

— Здесь все в порядке, — сказал он. — Перейдем к следующей. — И, переставив стремянку, он поднялся к плафону, в коробке которого, Холодова знала, находилась вторая камера.

Вера Павловна сидела к нему спиной, но, поставив зеркало копира под нужным углом, она наблюдала за Жарковым. Ее душили гнев и ненависть. Хотелось металлическим рычагом, который сжимала ее рука, самой расправиться с этим негодяем, но, сдерживая себя, она внимательно следила за каждым его шагом, за каждым движением.

Устранив, как он выразился, «короткое» и оформив наряд, Жарков направился в амбулаторию. Врачу он пожаловался на головокружение и тошноту.