Рахим Эсенов - Легион обреченных

Старик, оказавшийся на редкость жалостливым, не оставил человека в беде, напоил его водой, позволив сделать лишь несколько глотков — больше пока нельзя; обопьешься, и поминай как звали. Устроил из саксаула шалаш, покрыл его куском брезента и уложил путника в тени. Не сводя глаз с Каракурта, развел костер, вскипятил чаю, напоил незадачливого «геолога», накормил чуреком и каурмой.

Наконец Каракурт пришел в себя. Он настороженно разглядывал суетившегося старика и мучительно раздумывал, что делать со своим спасителем. Подозрений тот у шпиона не вызывал: старый чабан добирался в аул, что под Красноводском, за мукой, чаем и одеждой, случайно наткнулся на умирающего человека.

Помочь человеку в пустыне считается святой заповедью у кумли — людей песков. Старик, всю жизнь проживший здесь с отарами да чабанскими псами, доверчив и легковерен как дитя. И улыбка у него ребячья, если бы не густая сетка морщин у глаз. Он поверил Каракурту, что тот заблудился. С кем не бывает? А с Каракумами шутки плохи — даже ученых геологов с толку сбивают. Да не беда, успокаивал чабан, воды у него впрок, хватит и еды, а до Красноводска трое, от силы четверо суток пути. Пусть геолог не беспокоится, старый чабан доведет его ближайшей дорогой и никакой мзды, кроме благодарности, ему не надо. Намекнул, что сам в молодости был лихим джигитом...

Ночь. За большим столом при свете настольной лампы Касьянов и Назаров набрасывали на бумаге колонки цифр, подходили к карте, висевшей на степе, и флажками отмечали возможные пути продвижения «геологов» по пустыне.

В дверь раздался резкий стук. На пороге появился лейтенант Берды Багиев, принес очередную радиограмму.

— Метеостанция на Ясхане передала, — доложил он.

— Очень хорошо! — Касьянов пробежал глазами депешу. — Это один из наших «геологов», гостюшка наш драгоценный, с ним старик. Все правильно. Радируйте на метеостанцию: пусть дают им ночлег. И свяжитесь с Небит-Дагом, чтобы выслали навстречу машину, никак издалека идут, умаялись... А что колодец Балгуйы молчит?

— Молчит, товарищ подполковник, — развел руками лейтенант. — Да вроде бы пора. И руководитель группы там наш чекист, в прошлом следопыт, знает пустыню как дом родной.

Назаров снова подошел к карте, передвинул флажок. И тут прозвенел звонок, показавшийся в ночной тишине особенно пронзительным. Назаров торопливо схватил трубку, поданную Багиевым.

— Откуда? Джебел? — Прикрыл трубку рукой, бросил лейтенанту: — Это начальник станции Джебел... Назаров слушает! Что, что? Сколько, вы говорите? Четыре геолога? Вот спасибо! Выезжаем немедленно. И все же сообщите вашему оперуполномоченному НКГБ. — Назаров положил трубку и возбужденно сказал: — Еще три «геолога» объявились. А четвертого на аркане притащили, раздумал сдаваться. Только вот ума не приложу, как они колодец Балгуйы миновали...

Через четверо суток в Красноводске в кабинет начальника местного управления госбезопасности вошел старик, с которым Каракурт добирался до города. Снял мохнатый тельпек, положил на пол и, оставшись в расшитой тюбетейке, запотевшей по краям, медленно опустился на стул.

Назаров улыбнулся старому другу. Шаммы-ага еще в тридцать девятом году в охотничьей мазанке, что на самой границе в долине Сумбара, встречал и провожал агентов германской разведки, участвуя в игре чекистов, навязанной врагу.

— Довел его, Чары! — сказал старик.

— Спасибо, огромное тебе спасибо, дорогой! — Назаров крепко пожал ему руку. — Ты не представляешь, отец, какое огромное дело сделал!.. Что он за человек, Шаммы-ага?

— Человек?! — В глазах старика застыло отвращение. — Дай ему волю, он весь род людской передушит. Шакал он, а шакалы, говорят, на весь мир зарятся... Это не человек! Скорпион.

— Да, отец, ты не ошибся. — Назаров перебрал в руках бумаги, вложил их в большую папку. — Он похуже скорпиона... Каракурт!

Едва за стариком закрылась дверь, конвоир ввел арестованного.

— Я показаний давать не буду, — угрюмо произнес Каракурт.

— Нам они не нужны, — спокойно сказал Назаров и жестом показал на стул. — Садитесь... У нас достаточно материалов, чтобы судить вас по всей строгости законов военного времени. Вы — Нуры Курреев, кличка Каракурт. Выбирая себе ее, вы говорили Вилли Мадеру, резиденту германской разведки в Иране: «Я для Советов — Каракурт! Пусть меня боятся! Мой укус смертельный!» В двадцать три года вы были сотником Джунаид-хана. Бежали в Иран, затем — в Афганистан, снова в Иран, где вас завербовал Мадер... Потом вы побывали в Турции, Сирии... Дважды проникали на территорию Советской Туркмении, и дважды вам удавалось уходить от возмездия... На вашей совести не одна жизнь советских людей. Так что знаем мы о вас все! — И Назаров похлопал ладонью по папке.

Каракурт отвернулся, зашарил вокруг глазами и даже привстал от удивления — так поразило его то, что он увидел в окне. Оно выходило во двор, где под навесом сидела на кошмах почти вся его группа. Теперь эти оставшиеся в живых прохлаждаются в тени, дыни жрут, подонки!.. Каракурт отвел горящие ненавистью глаза от окна и встретил пристальный взгляд Назарова. Тот словно прочел мысли Каракурта.

— Нет, Курреев, не они предали вас. Это вы предали свой народ. Но сейчас я вас вызвал не для дискуссии. Вам бессмысленно отпираться. С вами был еще один радист. Группа пришла к нам по доброй воле, и радист вызвался помочь выйти на связь с Луккенвальде.

— Слепой котенок, — усмехнулся Каракурт. — Он ни шиша не знает, кроме частот и шифра. У меня личный код, известный только начальству лагеря.

— Зато мы кое-что знаем из того, что вам известно и неизвестно. Во всяком случае, для начала сумеем передать необходимую информацию. Например, оберштурмбаннфюрер Фюрст, который почему-то приписывает себе вербовку Каракурта, и капитан Брандт могут узнать о предательстве столь ценного агента.

Курреев побледнел, затравленно стал озираться по сторонам. Чары Назаров медленно прошелся по кабинету, поглядел в окно, продолжил неторопливо:

— С Луккенвальде на связь мы уже вышли. Фюрст пока лишь знает, что группа прибыла благополучно, Грязнов тяжело заболел, а вот вас и Курка разыскать не могут... дескать, заблудились в Каракумах. Оберштурмбаннфюрер надеется, что вы скоро отыщетесь. Так что ваше сотрудничество с нами — самая верная гарантия того, что это учтут на суде. Иного выхода у вас нет.

Каракурт сник, низко опустил голову. Со двора донесся смех. Он скова вытянул шею, посмотрел в окно. Потом сглотнул слюну и неожиданно для себя сказал:

— Я целую вечность не ел наших дынь. Чую, как они пахнут. Можно с ума сойти.

— Ну что ж, хорошо, что вы поняли меня. С вами будет мой помощник. — Чары Назаров подошел к двери и, приотворив ее, позвал лейтенанта Багиева.