Олен Стейнхауэр - Турист

Результаты первых, осторожных шагов нового директора Мило ощутил в аэропорту Ла Гуардия, куда он прибыл из Теннесси и где встретился с Томом Грейнджером. Старик отослал «прокатных копов», как называл не состоящих в штате Компании служащих, и они вдвоем наблюдали через двустороннее зеркало за толпящимися у багажной карусели пассажирами и потоком путешественников, протекающим по транзитным переходам, ставшим в последние годы центрами повышенной опасности. Оба скучали по тем почти забытым временам, когда путешествия начинались с прибытия в новое, незнакомое и интересное место, а не со знакомства с мерами, введенными антитеррористическими законами.

— Безумие опьяненных бойней, — проворчал Грейнджер, глядя в стекло. — Оно начинается.

Даже по стандартам ЦРУ Том Грейнджер был стар — семьдесят один год. В ящике стола у него всегда лежали таблетки. Он никогда не появлялся в общественном месте без галстука.

— Великий Инквизитор прислал памятную записку через одного из своих подручных, а точнее, через Теренса Фицхью. Мне должно готовиться к казням. Эскот предсказывает войну на изнурение и вынуждает сокращать штаты. Это медленное харакири.

Мило знал Грейнджера с 1990-го, когда его пригласили стать частью тайного мира Компании в Лондоне, и старик всегда склонялся к мелодраматизму, если дело касалось Лэнгли. Отдел тайных операций на Манхэттене был его частным владением, и каждое напоминание о том, что за веревочки дергают люди из другого штата, причиняло ему едва ли не физическую боль. Поэтому, может, он и приехал в аэропорт, а не стал откладывать разговор до утра в кабинете — здесь никто не слышал его ворчания.

— Ничего, Том, у тебя бывали времена и похуже. У нас всех они бывали.

— Вряд ли, — не согласился Грейнджер. — Четверть. Вот сколько мы теряем. В следующем году фонды уменьшатся на четверть, и оставшегося бюджета едва хватит на покрытие операционных расходов. Мне предстоит определить, кто из Турагентов получит розовый листок, а кого ожидает перевод в другие отделы.

— А Туристы?

— Ха! Их, видишь ли, слишком много. В том-то и дело. На всю Европу двенадцать штатных мест, люди работают круглосуточно, однако ж мне предложено убрать троих. Подонок. Кем он себя возомнил?

— Твоим боссом.

— Моего босса не было там, когда прилетели те самолеты. — Старик постучал пальцем по стеклу. Стоявший по другую сторону мальчик повернулся и недоуменно посмотрел на странное зеркало. — Тебя ведь тоже не было. Да, так и не побывал в старом офисе. — Он покачал головой, все глубже уходя в воспоминания. — Ты еще был Туристом, а мы сидели за столами и попивали кофе. Как будто миру ничего не угрожало.

Все это Мило уже слышал. Старик, как заведенный патефон, раз за разом крутил одну и ту же пластинку. Одиннадцатое сентября, крушение башни номер семь Всемирного торгового центра, на одном из этажей которой находился бывший секретный офис ЦРУ. Случилось это не сразу, потому что девятнадцать террористов, захвативших в то утро четыре самолета, не знали, что, ударив по одной из башен поменьше, можно уничтожить целый отдел Компании. В качестве мишени они выбрали две самые видные, самые высокие башни, тем самым дав Грейнджеру и его людям возможность в спешке и панике эвакуироваться до того, как рухнувшие строения накрыли и свою меньшую сестру.

— Тот же Бейрут, только в пятьдесят раз страшнее, — продолжал Грейнджер. — Или Дрезден, сжатый в несколько минут. Первая волна варваров, подступивших к стенам Рима.

— Ничего подобного. Ты об этом хотел со мной поговорить?

Грейнджер отвернулся от стекла. Нахмурился.

— Ты загорел.

Мило прислонился к грязному столу начальника службы безопасности Ла Гуардиа.

— Хочешь подождать моего отчета?

— Названивали как сумасшедшие, — Грейнджер пропустил вопрос мимо ушей. — Кто такая эта Симмонс?

— Не обращай внимания. Она просто злилась. Я бы на ее месте тоже не радовался.

Конвейерная лента притащила первые сумки и чемоданы. Мило коротко пересказал разговор с Тигром.

— Хотел, чтобы я нашел людей, инфицировавших его СПИДом. Думает, террористы. Со связями в Судане.

— Судан. Отлично. Но только дал он тебе одно лишь имя. Герберт Уильямс. Или Ян Клаузнер. Немного.

— Есть еще клиника Хиршланден. Он находился там под именем аль-Абари.

— Проверим.

Мило пожевал губу.

— Пошли Трипплхорна. Он ведь в Ницце?

— Ты лучше Трипплхорна.

— Я уже не Турист. К тому же в понедельник отбываю во Флориду.

— Ну да?

— Точно. С семьей и Микки-Маусом.

— Ты только об этом и твердишь.

Измученные ожиданием пассажиры столпились у карусели. Шеф шумно вздохнул. Мило едва скрывал досаду. Он знал, что означает этот вздох, и, зная это, понимал, зачем Грейнджер притащился в аэропорт — старик вознамерился отправить его еще в одну командировку.

— Нет, Том.

Словно пропустив реплику мимо ушей, Грейнджер наблюдал за пассажирами. Ладно, решил Мило, посмотрим, кто кого перемолчит. Он не скажет больше ни слова, не упомянет даже о том, что Тигр вышел из Туристов. Если это правда, значит, Том давно все знал и утаивал информацию от Мило по каким-то своим причинам.

— Как думаешь, завтра после полудня вылететь сможешь? — почти с грустью спросил Грейнджер.

— Даже не рассчитывай.

— Спроси куда.

— Не важно. Тина с меня скальп снимет. Я уже пропустил выступление Стефани.

— Не беспокойся. Я позвонил час назад и лично извинился за то, что отправил тебя в командировку. Как видишь, взял ответственность на себя.

— Да ты просто святой.

— Так и есть. Я поставил ее в известность, что ты спасаешь свободный мир.

— Она давно в это не верит.

— Библиотекари, — Грейнджер фыркнул, снова переводя взгляд на пассажиров. — Тебе бы следовало послушать моего совета. Не стоит жениться на умных женщинах.

Грейнджер действительно дал ему такой совет за неделю до свадьбы. Каждый раз, вспоминая об этом, Мило думал о Терри, покойной жене Грейнджера.

— Ладно, так уж и быть. Рассказывай. Только я ничего не обещаю.

Старик похлопал его по спине. Рука у него была тяжелая.

— Видишь? Все было не так уж трудно.

Солнце уже садилось, когда они добрались до Парк-Слоуп, тихого бруклинского квартала, который Мило успел полюбить за последние пять лет. Когда они искали квартиру — Стефани была еще совсем маленькая, — Тине сразу понравились старые, облицованные коричневым песчаником дома и симпатичные, явно не дешевые кафе — уютный, приглаженный мирок увлеченных Интернетом детишек и успешных писателей. Мило времени потребовалось больше.

Семейная жизнь совершенно не походила на то, что он знал прежде, не походила на Туризм — это была настоящая, непридуманная жизнь. Он учился. Сначала пришлось привыкать и смиряться, потом появились понимание и привязанность. Потому что Парк-Слоуп перестал быть мирком нуворишей, прилагавших к заказанной чашке кофе длиннющий список уточнений и дополнений, — он стал местом, где жила семья Мило Уивера.