Валентин Иванов - По следу

Поезд остановился так, что будка машиниста пришлась над обходчиком. Перегнувшись из выреза окна, машинист брюзгливо спросил:

– Чего стряслось? Излом?

Подразумевался излом, разрыв рельса. Обходчик ответив криком:

– Диверсанта поймали!

Молоденький помощник, успевший выскочить на насыпь, поторопился с выводом:

– Куда взрывчатку заложил?

Обходчик возразил:

– Чего там взрывчатка! Саранчу распустили!

Машинист подавал тревожные гудки. К голове поезда изо всех сил, точно наперегонки, бежали главный кондуктор и начальник поезда:

– Почему остановка? Что за тревога?

Алонов сидел, держа ружье на коленях и не отрывая глаз от Сударева. Он слышал голоса, но не вдумывался в смысл слов. Чья-то рука резко взяла его за плечо:

– Товарищ, товарищ! Что тут у вас случилось?

Кто-то присел рядом на корточки. Алонов видел плечо с погоном майора. С каждой минутой Алонов слабел. Он с усилием указал ружьем на Сударева:

– Главарь шайки диверсантов. Они зарыли в землю массу кубышек саранчи в районе водохранилища канала.

– Саранчи?! – подозрительно, недоверчиво переспросил майор государственной безопасности.

– Да. Есть доказательства… Примите у меня диверсанта… Вот доказательство. – И Алонов вытащил из кармана коробку.

Майор открыл. При виде странных предметов, похожих на закопченные миниатюрные тыквы-горлянки, настороженность исчезла.

Алонов говорил с натугой, его голос звучал вяло, тускло:

– Наблюдайте за диверсантом. Не опускайте глаз… Он хотел броситься на меня, чтобы покончить с собой. Он может попробовать повторить…

Майор спрятал в свой карман коробку, ставшую особенной ценностью – вещественным доказательством, уликой.

На подножках висели гроздья пассажиров. Несколько десятков человек, выскочивших из головных вагонов, успели образовать круг около паровоза. Вдоль поезда к месту происшествия бежали любопытные. Майор вскочил на ступеньки паровозной лестницы и закричал:

– Товарищи! Ничего особенного не произошло. Поезд отправляется! Просьба разойтись по вагонам! По вагонам, по вагонам!.. – Он знаками подозвал к себе нескольких офицеров, оказавшихся поблизости. Двое офицеров взяли диверсанта за плечи. Обходчик развязал ноги бандита – и Сударев надолго исчез для Алонова.

«Вот и всё», – подумал Алонов. Он переломил ружье, извлекая из патронников заряженные гильзы, как это должен сделать перед возвращением домой каждый уважающий себя человек.

Тут-то его и сковала усталость. Он так и остался сидеть с раскрытым ружьем. Слабели руки. Опять заныла, заболела голова. Перед глазами опускались тени, закрывшие последние краски вечерней зари. Все ли дело окончено? Нет…

Майор спрашивал:

– Почему вы не отвечаете? Вы можете идти?.. Нет?

Алонов так и не ответил. Его подхватили на руки и куда-то понесли. Ему казалось – несли далеко, долго. Алонову было стыдно, что его несут, как маленького, но он ничего не мог поделать с собой. Чья-то голова оказалась рядом с его головой, и Алонов заговорил:

– Еще один диверсант остался там… Он на свободе и будет продолжать. Еще один бандит остался в степи…

Алонова поднимали по крутым ступенькам вагона, задели коленом за острый косяк узкой двери, и он очнулся.

– Я ничего не сумел сделать со вторым бандитом, – громко пожаловался Алонов, – он на свободе! Еще один… Его необходимо немедленно поймать!

Кто-то говорил:

– Сюда, давайте его сюда. В это купе.

И рокот, и удар задвинутой двери…

Что-то жесткое, едкое, колючее забралось в ноздри, в грудь и заставило Алонова проснуться.

Он почувствовал раскачивание вагона движущегося поезда, услышал стук колес и открыл глаза. Сбоку падал очень яркий, неприятный свет настольной лампы, а над Алоновым было женское лицо в белой косынке. Удивительно гадок нашатырный спирт – тяжелый, противный запах. Но он помог Алонову увидеть три мужских лица, сменивших женское. Майора он узнал по погонам, два других были незнакомые.

Майор спросил:

– Вы слышите? Вы можете говорить?

– Да… А где Сударев?

– Какой Сударев? – удивился майор.

И допрос свидетеля преступления пошел не по установленному порядку снятия показаний.

– Это диверсант, которого я вам сдал! – настаивал Алонов. – Где он?

– Не беспокойтесь. Я помню, что вы говорили. Его хорошо охраняют, с ним ничего не случится. Но вы знаете его? Вы знакомы с ним?

– Нет, но я слышал, что его так называли.

– Кто?

– Бандиты.

– Сколько их?

– Их было пять.

– Почему было?

– Я застрелил двоих. Третий сам погиб. Утонул… В трясине…

Чей-то другой голос, не голос майора, что-то сказал, майор ответил. Но смысл фраз ускользнул от Алонова. Он попытался понять, его мысли опять стали путаться. Засыпая, он успел попросить:

– Дайте нашатырного спирта.

Медицинская сестра, по правилам сопровождающая поезда, поднесла флакон. И Алонов заставил себя вдохнуть грудью.

– Может быть, вы знаете, как звали других? – продолжал свои вопросы майор.

– Фигурнов – тот, которого засосало. Одного я застрелил, когда еще не знал имен. Потом… Клебановский и Хрипунов. Хрипунова я застрелил сегодня утром. Я напал на них в тумане. Клебановский скрылся. У меня осеклось ружье…

Майор поспешно записывал, а Алонов продолжал, не ожидая вопросов:

– Они заложили кубышки саранчи в трех местах. Очень много. Они работали два дня. Долго… На плато в ковыле, на берегах, между озерами. Там масса таких кубышек… Я видел. Я там разложил гильзы с записками, написал, что видел… Нужно уничтожить саранчу… Ружье осеклось, иначе я застрелил бы и третьего. Он может убежать…

– Откуда они?

– Не знаю.

– Когда вы их заметили?

– Давно.

– Когда? Вы не помните дня?

– Кажется, в воскресенье… Да, в воскресенье вечером.

– Сегодня четверг, – сказал кто-то из спутников майора.

– Мешки осмотрите, – попросил Алонов. – Там пиджак Сударева и его бумажник. И там один мешок его, Сударева…

– Как вас зовут? – спросил майор.

– Алонов. Я из совхоза Ленина… Но ведь нужно скорее поймать Клебановского. Которого я упустил!..

– Его найдут, товарищ Алонов. А теперь пока отдыхайте.

– Спать!..

– Замучился за четверо суток и ранен, – сказал областной работник; он ехал в командировку.

Третьим в купе был заводской мастер в отпуску, с санаторной путевкой. С майором они успели познакомиться в пути и сейчас стали его помощниками.

Около спящего Алонова эти трое людей, беседуя вполголоса, составляли план действий. Нельзя было терять время, и областной работник, превратившись в секретаря майора, записывал тексты телеграмм тут же, на разложенном на колене блокноте.

Вещи диверсанта были осмотрены. В захваченном Алоновым мешке не оказалось ничего интересного: две обоймы винтовочных патронов были впоследствии обнаружены в кустах около привала. А в бумажнике, кроме денег, нашелся паспорт. Перелистывая, майор говорил: