О. Пинто - Охотник за шпионами

Офицеры контрразведки никогда не прибегали к телесным пыткам, но в некоторых случаях старались создавать подозреваемым различные неудобства, чтобы вытянуть из них необходимые сведения. Так, они сажали подозреваемых на жесткий стул или заставляли их стоять по стойке «смирно» в течение всего допроса. Вспоминается один трюк армейских разведчиков. Перед допросом они заставляли старших офицеров противника пить много чаю или кофе, а затем следователи допрашивали их до тех пор, пока естественные потребности зачастую не вынуждали офицеров сообщать важнейшие сведения. Лично я против таких «методов». Их, правда, нельзя отнести к категории телесных пыток, но нередко они граничат с ними.

Может быть, это донкихотство, но я всегда начинал разговор с подозреваемым как равный с равным. Он садится в удобное кресло, откидывается на спинку или сидит развалясь — как ему захочется. Допрос не должен быть слишком продолжительным, чтобы не утомлять подозреваемого. Он может длиться с 9 утра до 6 вечера с часовым перерывом на обед. Я предпочитаю вести весь допрос сам и не полагаться на замену. Во время перекрестного допроса я не делаю никаких заметок и стараюсь создать непринужденную атмосферу, если, конечно, не чувствую, что на подозреваемого гораздо лучше подействует строгость. Я всегда стараюсь захватить инициативу в свои руки путем воздействия на чувства подозреваемого. Если испытанные приемы не дают никаких результатов, а мне кажется, что сидящий передо мной — шпион, то, хотя рассказ его и убедителен, я заставляю его повторять этот рассказ снова и снова и каждый раз без пропуска деталей. Это может длиться неделю и явиться серьезным испытанием терпения и памяти обеих сторон. Рано или поздно подозреваемый, если он не тот, за кого себя выдает, споткнется о какую-нибудь незначительную деталь — и путь к его разоблачению окажется открытым.

Теперь я хотел бы вкратце обрисовать обстановку, в которой велись допросы во время второй мировой войны. Тогдашние условия были гораздо сложнее тех, которые существовали в первую мировую войну. Благодаря счастливой случайности, а также тонкому чутью английской контрразведки все немецкие шпионы, засланные в Англию, были арестованы в течение двадцати четырех часов после начала войны — в августе 1914 года. Карла Лоди, первого немецкого шпиона, который должен был прибыть вскоре после начала войны, агенты Скотланд Ярда уже ждали, и поймать его не представляло особого труда. Этот случай широко известен, поэтому здесь я расскажу о нем лишь в общих чертах.

В 1911 году, во время пребывания немецкого императора в Лондоне, у немецкого военного атташе вошло в привычку посещать парикмахерскую на улице Каледониан Роуд. Эта парикмахерская была неподходящим заведением для старших прусских офицеров, поэтому поведение атташе вызвало подозрение у контрразведки. За парикмахерской установили слежку, а вся корреспонденция офицера тщательно просматривалась. Вскоре контрразведка пришла к выводу, что парикмахерская являлась «почтовым ящиком» для немецких шпионов в Англии. Власти сочли нужным не принимать решительных мер. Они лишь установили наблюдение за парикмахерской и стали регистрировать все события, связанные с этим заведением. С объявлением войны они одним ударом ликвидировали систему шпионажа, которую немцы создавали более трех лет. Этот удар оказался настолько сильным, что в течение последующих нескольких лет войны немецкая разведка так и не смогла оправиться. А ведь все произошло из-за того, что старший немецкий офицер выбрал неаристократическую парикмахерскую.

Вторая мировая война усложнила условия работы английской контрразведки. Обычно в Лондоне и других крупных городах Англии живет множество иностранцев, которые могут находиться в дружественных отношениях с противниками Англии. Начиная с тридцатых годов прошлого столетия, эта категория жителей росла за счет беженцев из Германии и Италии. Многие из них боролись с ненавистным режимом Гитлера и Муссолини, а затем, чтобы избежать репрессий, бежали в другие страны. Нацисты и фашисты использовали эту благоприятную обстановку для засылки шпионов, которые маскировались под беженцев. Были англичане, которые сочувствовали нацистам и верили, что Англия, став союзником Гитлера, может избежать войны.

С начала второй мировой войны нужно было «просеять» тысячи немецких беженцев, которые прибывали в Англию в течение нескольких лет. Это была большая и сложная работа. После Дюнкерка, спустя всего лишь несколько месяцев, в страну прибыло еще 150 000 беженцев из Дании, Голландии, Норвегии, Франции и даже из Чехословакии и Польши. Проблема беженцев была очень сложной, к тому же необходимо было заниматься эвакуацией английских экспедиционных войск из Франции и решать вопросы, связанные с предотвращением вторжения немецких войск на Британские острова. Начались налеты немецкой авиации, а приток беженцев не уменьшался, что еще более усложнило стоящие перед Англией задачи. Англичанам теперь приходилось заниматься устройством и беженцев и своих бездомных соотечественников.

Для приемки беженцев была наскоро разработана система, которая сводилась к следующему. В Лондоне было создано пять приемных центров — на улицах Фулэм Роуд, Бальгау, Буши Парк, Кристал Пэлис и в Норвуде [2] Район на южной окраине Лондона. — Прим. ред. . Эти центры, созданные советом лондонского графства, функционировали по образцу работного или исправительного дома и управлялись специальными наставниками. Меня, как офицера службы безопасности, прикомандировали к центру в Норвуде, который я знал лучше остальных. Раньше здесь размещался госпиталь. Все здания были двухэтажными и не имели ни подвалов, ни бомбоубежищ. Вокруг зданий, которые мы занимали, быстро воздвигли проволочную изгородь. Нас охраняли солдаты.

Навести порядок в темноте в толпе незнакомых людей — нелегкая задача. Однако так или иначе это удавалось. Беженцы регистрировались с указанием их фамилий и национальности. После этого им давали глоток чего-нибудь горячего и немного еды, а затем перед нами вставала проблема найти одеяла и место, где они могли бы провести остаток ночи. Это подобие порядка, наведенного с таким большим трудом, часто нарушалось паникой, вызванной очередным воздушным налетом. Казалось, немецкие бомбардировщики избрали «аллею бомбежек», которая проходила через Норвуд и Кристал Пэлис, и какой-нибудь из этих центров при каждом налете обязательно получал свою долю бомб. Работники центра и я всю ночь проводили на ногах, и на рассвете у нас слипались глаза. Но именно теперь начиналась настоящая работа. Беженцев подвергали санобработке, а затем их осматривал врач. Беженцы с инфекционными болезнями — оспой, чесоткой и прочими — изолировались. Многим другим после долгого и трудного путешествия требовалась медицинская помощь.