Э. Захариас - Секретные миссии

Я видел канал в 1912 году, проходя службу на новом линейном корабле «Арканзас», когда президент Тафт посетил на нем зону Панамского канала, чтобы осмотреть это гигантское сооружение перед его открытием для судоходства. Уже в то время первые японские агенты проникли в районы, граничащие с запретной десятимильной зоной, которая извилистой лентой тянется на протяжении сорока шести миль между конечными американскими базами — г. Кристобаль на побережье Атлантического океана и г. Бальбоа — на побережье Тихого океана. Оба они отделяются воображаемой линией от городов Колон и Панама-Сити, находящихся под юрисдикцией панамских властей. В Панама-Сити расторопные и ненавязчивые японцы служили официантами в отеле «Тиволи», работали парикмахерами во вновь открытых салонах и повсюду открывали зубоврачебные кабинеты. В порту, само собой разумеется, находились рыболовные суда с японскими командами. Над разрозненной деятельностью этих людей возвышался улей японского консульства, который работал буквально круглыми сутками, «защищая» интересы Японии,

У нас было неопределенное и снисходительное отношение к этим маленьким суетливым сынам Ниппона [20] Ниппон (Нихон) — японское название Японии. — Прим. ред. страдающим неутолимым любопытством и страстью к фотографированию. Едва лишь в шлюзах показалась первая вода, как они наводнили всю Панаму. Мы подозревали, что среди них есть шпионы, но общее мнение гласило: «Ну вот еще!» Наше представление о шпионаже и секретной службе было настолько далеким от действительности, что мы считали главной ареной их деятельности страницы бульварных журналов, а помещенные в этих журналах описания коварных шпионских резидентур нас просто смешили.

Накопив за десять лет определенный запас знаний о японской секретной службе, я радикальным образом изменил свои взгляды на ее деятельность. Японские агенты не являлись больше для меня персонажами из какой-нибудь комедии, поставленной в восточном вкусе, а были противниками, которые умели искусно плести интриги и борьба с которыми требовала воображения, энергии и смелости.

На следующее утро после того, как мне посоветовали ехать в Панаму, я посетил управление навигации и добровольно согласился на назначение в зону канала. Я надеялся поехать туда в качестве офицера разведки, но штаты управления были заполнены и использовать меня на этой должности, как мне сказали, не представлялось возможным.

— Что же вы мне можете предоставить? — спросил я у офицера по кадрам.

— Что? — ответил тот. — Я уже оформил вас штурманом на крейсер «Рочестер», это флагман эскадры особого назначения. Полагаю, вы будете довольны.

Это звучало многообещающе, поскольку эскадра выполняла функции флота прикрытия канала, а штурман являлся еще и офицером войсковой разведки. Таким образом; я получил предписание на боевой корабль «Рочестер», стоявший на якоре в порту Бальбоа, и был готов прокладывать его курс в любой ситуации.

Мои надежды на то, что служба на «Рочестере» оставит мне достаточно времени для изучения японской проблемы, вскоре померкли, так как я оказался чрезвычайно занят делами как на корабле, так и на берегу. Если смотреть на события в ретроспективе 1924 года, то такая задержка в осуществлении планов, ради которых я стремился в Панаму, вполне простительна. После пяти лет послевоенной лихорадки и хаоса на землю постепенно возвращался мир. Правда, в Англии, да и в других странах Европы и Латинской Америки, все еще происходили беспорядки. Но впервые после окончания военных действий споры между государствами уступили место внутренним междоусобицам. Мы настолько привыкли к войне, охватившей нашу планету, что весь мир теперь даже самым пессимистичным наблюдателям казался полным спокойствия.

С ослаблением международной напряженности интерес к таким ее побочным продуктам, как разведка, тоже уменьшился. Вместо того чтобы выслеживать японских шпионов, я занимался в Панаме более спокойными и приятными делами. Если Панама и была буквально наводнена японскими агентами, то молодых привлекательных дам в городе было ничуть не меньше. Для нас, бездельничавших в кафе «Сенчури Клаб» или в вестибюле отеля «Тиволи», их присутствие усиливало очарование Панамы.

В упомянутом вестибюле мои сослуживцы с крейсера «Рочестер» увидели в первый раз некую молодую американку, появление которой в Бальбоа произвело настоящий фурор. Едва по кораблю разнеслась весть о появлении этой молодой леди, как был составлен план совершить в «Тиволи» специальную экспедицию. Я сам, к сожалению, в этой экспедиции участия принять не мог, но мой сослуживец Джимми Бейн обещал обо всем подробно рассказать. Вернувшись с берега, Джимми выглядел взволнованным более, чем это полагалось дородному капитану морской пехоты в мирное время.

— Зашел я в «Тиволи» вместе с Биллом, гляжу по сторонам, а Билл вдруг говорит: «Вон она идет!» — повествовал Джимми с характерным для морских пехотинцев красноречием. — Я посмотрел, и будь я проклят, если это не Клер Миллер. Это девушка, которую я когда-то представлял летчику Динксу Рэндэллу, погибшему потом при авиационной катастрофе. Они уже были помолвлены, и его гибель для Клер и для всех их друзей явилась большим ударом. Можешь себе представить… И я тебе, Зак, скажу, она сейчас еще красивее, чем была!

Я не перебивал Джимми, пока он не сказал:

— Я пригласил ее пообедать с нами на корабле.

— Когда?

Нетерпение, которое слышалось в моем голосе, показалось Бейну оправданным, и уже серьезным тоном он ответил:

— Если ты не возражаешь, завтра вечером.

На следующий день она появилась на корабле, когда я кончал свою вечернюю прогулку по офицерской палубе. Это была стройная молодая женщина, полная прелестного очарования, красивое лицо ее сияло умом. Ее движения отличались неповторимой грацией, а жесты — светской непринужденностью. Такой была Клер Миллер, приглашенная на крейсер «Рочестер» к обеду в обществе офицеров кают-компании. За обедом она сидела справа от меня, а Джимми Бейн — справа от нее и безуспешно старался вмешаться в нашу беседу. Скоро я понял, что Клер — личность исключительная и что я влюблен. Она рассказывала мне о богатом событиями пути, пройденном ею за последние семь лет. Я слушал ее как зачарованный. Клер оказалась и пионером, и ветераном американской авиации. Она прошла через годы военных испытаний, в течение которых наша авиация превратилась в важный инструмент американских вооруженных сил. Когда началась первая мировая война, Клер поехала в Вашингтон и поступила на службу в фотографический отдел войск связи американской армии. Здесь она заинтересовалась дешифрированием аэрофотоснимков. Мне было приятно услышать, что она рассматривала дешифрирование как одну из форм разведывательной работы, так как микроанализ аэрофотоснимков являлся лучшим способом обнаружения наземных целей.