Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта

— Ответ вы получили из Берлина? — спросил фон Тибольт.

— Да. От наших людей в министерстве финансов. Мы узнали, что огромная сумма денег переведена из Германии. Мы не хотели вмешиваться. Санкционировали все, что помогало сломать нацистскую машину. Мир и разум могли скоро восторжествовать. Но через пять дней после того как миссис Холкрофт покинула Нью-Йорк и выехала в Лиссабон через Мексику и Буэнос-Айрес, Генрих Клаузен, этот финансовый гений, инкогнито вылетел из Берлина. Сначала он остановился в Женеве, где встретился с банкиром Манфреди, затем также отбыл в Лиссабон. Мы знали, что он не предатель; сильнее других он верил в германо-арийское превосходство. Настолько сильно, что не смог вынести раскола в рядах гитлеровских гангстеров. — Полковник сделал паузу. — Мы сделали простой подсчет. Клаузен и его бывшая, по-видимому изменившая ему жена вместе находятся в Лиссабоне. Миллионы перекачиваются в швейцарские банки... разгром Германии не за горами. Мы начали поиски более значимых объяснений и нашли их в Женеве.

— Вы читали документы?

— Мы читали все в «Ла Гран банк де Женев». Это нам обошлось в пятьсот тысяч швейцарских франков.

— Манфреди?

— Естественно. Он знал, кто мы. Он считал, что мы верим в цели, изложенные в этих бумагах. Мы не мешали ему так думать. «Вольфшанце»! Чья «Вольфшанце»? Следует искупить вину. — Фалькенгейм с сарказмом произнес эти слова. — Ничего близкого к истине. Деньги предназначались для возрождения рейха.

— И что вы сделали потом?

Старый солдат прямо взглянул на фон Тибольта.

— Вернулись в Берлин и казнили вашего отца, Кессле-ра и Генриха Клаузена. Они никогда бы не покончили с собой. Они искали убежища в Южной Америке, чтобы следить оттуда за осуществлением своего плана. Мы обменяли договор на их смерть, о которой Клаузен так трогательно написал своему сыну.

Фон Тибольт сжал «люгер» в руке.

— Значит, вы знали секрет Альтины Клаузен?

— Вы говорите о проститутках. Она вселенская проститутка.

— Удивительно, что вы разрешили ей жить.

— У нас не было выбора. После смерти Клаузена мы пришли к выводу, что она была ключом к «Вольфшанце». Вашей «Вольфшанце». Мы знали, что она и Клаузен просчитали каждый шаг на годы вперед. Мы не рассчитывали на ее искренность. Поэтому установили за ней слежку. Нас интересовало, когда деньги востребуют из Женевы, на какие цели они будут использованы и кем.

— "Дети Солнца", — сказал фон Тибольт. Глаза старика были пусты.

— Что вы сказали?

— Не важно. Значит, вам надо было дождаться Альтину Клаузен, заставить ее действовать и проследить за ее активностью.

—Да, но нам ничего не удалось выведать у нее. Никогда. И с годами мы все более убеждались, что она впитала в себя гениальность мужа. За тридцать лет она ни разу не изменила делу — ни словом, ни действием. Восхищала ее абсолютная дисциплина. Первый сигнал мы получили, когда Манфреди установил контакт с ее сыном. — Фалькенгейм поморщился. — Презрения заслуживает то, что она согласилась использовать своего собственного сына. Холкрофт ничего не знает об этом.

Блондин рассмеялся.

— Вы так далеки от реальности. Обновленная «Нахрихтендинст» — это сборище глупцов.

— Вы так думаете?

— Я знаю. Вы следили за другой лошадью и в другой конюшне!

— Что?

— Тридцать лет ее взгляд прикован к человеку, который абсолютно ничего не знал. Вселенская проститутка, как вы ее назвали, убеждена в том, что она и ее сын лояльные участники великого дела. Иначе она никогда и не думала! — Смех фон Тибольта эхом прокатился по комнате. — А эта поездка в Лиссабон, — продолжал он, — самый восхитительный трюк Генриха Клаузена. Кающийся грешник оборотился в борца за святое дело. Это шоу всей его жизни. Было предусмотрено все. От нее не требовалось даже одобрения. Сын сам должен был убедиться в справедливости дела своего многострадального отца, а убедившись, посвятить ему всего себя. — Фон Тибольт прислонился к столу, его рука по-прежнему сжимала «люгер». — Разве вы не понимаете? Ни один из нас не мог этого сделать. В этом смысле женевский документ абсолютно правилен. Богатство, выкраденное Третьим рейхом, сказочно. Нет абсолютно никакой связи между счетом в Женеве и настоящим сыном Германии.

Фалькенгейм уставился на Иоганна.

— Она никогда не знала?

— Никогда! Она была идеальной куклой. Даже психологически. Тот факт, что Генрих Клаузен выглядел безгрешным, подтверждал ее веру в собственные решения. Она вышла замуж за этого человека, а не за нациста.

— Невероятно, — прошептал Полковник.

— Разумеется, — согласился фон Тибольт. — Она скрупулезно выполняла инструкции. Были предусмотрены все случайности, включая свидетельство о смерти родившегося в лондонской больнице мальчика. Все следы, ведущие к Клаузену, были уничтожены. — Белокурый человек снова рассмеялся, расслабляясь. — Теперь вы понимаете, что вы не соперник «Вольфшанце»?

— Вашей «Вольфшанце», не моей. — Фалькенгейм отвел взгляд в сторону. — Вы получите благодарность.

Неожиданно фон Тибольт перестал смеяться. Он что-то почувствовал. Это что-то было в глазах старика, то вспыхивающих, то угасающих на иссохшем лице.

— Смотри на меня! — крикнул он. — Смотри на меня! — Фалькенгейм повернулся:

— В чем дело?

— Я кое-что сказал, только... Кое-что, о чем вы знали. Вы знали.

— О чем вы говорите?

Фон Тибольт схватил старика за горло.

— Я говорил о случайностях, про свидетельство о смерти! В лондонской больнице! Вы слышали об этом раньше!

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Дрожащими пальцами Фалькенгейм обхватил запястье блондина. Иоганн сжал пальцы, и старик захрипел.

— Вы понимаете. Все, что я говорил, шокировало вас. Или вы прикидывались, и на самом деле это был не шок. Больница. Свидетельство о смерти. Вы на это никак не реагировали! Значит, слышали об этом раньше!

— Я ничего не слышал, — задыхаясь, произнес Фалькенгейм.

— Не лгите! — Фон Тибольт ударил Полковника в лицо «люгером», разодрав кожу на щеке. — Ты уже не так хорош, как прежде. Ты слишком стар. Ты допустил ошибки! Твои мозги атрофировались. Ты замолчал не там, где надо, господин генерал'.

— Вы маньяк...

— А вы лжец! Несчастный лжец. Предатель. - Он снова ударил Полковника стволом. Из открытых ран потекла кровь. — Вы лгали о ней!.. Боже мой, вы знали!

— Ничего... ничего.

— Да! Вы знали все. Именно поэтому она летит в Женеву. Я задавался вопросом — почему? — Фон Тибольт в гневе снова ударил старика, разорвав ему губу. — Вы! В своей отчаянной попытке остановить нас вы нашли ее! Вы угрожали ей, а, угрожая, рассказали то, чего она никогда не знала!