Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта

Где-то на дне его души тлел гнев, и он чувствовал, как этот гнев разгорается с каждым мгновением. Холкрофт пытался подавить в себе этот гнев, он боялся его, но ничего не мог поделать. Он подвергся нападению и теперь жаждал отомстить своим обидчикам.

Он хотел отомстить и Граффу тоже. Он хотел назвать его тем именем, которого тот заслуживал: монстром, лжецом, вором... нацистом.

Зазвонил телефон. Ноэль буквально взвился, словно это был сигнал тревоги, возвещавший начало новой атаки. Он схватил себя за запястье, чтобы унять дрожь в руке, и быстро подошел к тумбочке у кровати.

— Сеньор Холкрофт?

Это был не атташе американского посольства. Человек говорил с латиноамериканским акцентом.

— Что вам надо?

— Мне надо с вами поговорить. Это очень важно, и я хочу поговорить с вами немедленно.

— Кто вы?

— Меня зовут Карарра. Я нахожусь в вестибюле вашего отеля.

— Карарра? Мне вчера звонила женщина по фамилии Карарра.

— Это моя сестра. Сейчас она со мной. Нам обоим надо срочно с вами поговорить. Можно подняться к вам в номер?

— Нет! Я никого не принимаю! — Звуки выстрелов, фонтанчики бетонной крошки и гравия — все эти воспоминания были еще живы в мозгу Ноэля. Больше он не будет одинокой мишенью.

— Сеньор! Нам надо поговорить — непременно!

— Нет, я уже сказал. Оставьте меня в покое, или я вызову полицию.

— Полиция вам не поможет. Мы можем помочь. Мы хотим помочь вам. Вам нужна информация о фон Тибольтах. У нас есть такая информация.

У Ноэля перехватило дыхание. Он уставился на телефонную трубку. Это ловушка. Собеседник пытался завлечь Ноэля в ловушку. Но если так, то почему он даже не скрывает этого?

— Кто вас подослал? Кто приказал вам позвонить мне' Графф?

— Морис Графф не разговаривает с людьми вроде нас. Моя сестра и я вызываем у него только омерзение.

«Ты мне омерзителен!» У Граффа все окружающие его люди вызывают омерзение, подумал Холкрофт. Он глубоко вздохнул и постарался говорить спокойнее:

— Я спросил, кто вас сюда прислал. Откуда вам известно, что меня интересует семья фон Тибольт?

— У нас есть друзья в министерстве иммиграции. Мелкие клерки, незаметные люди. Но они слушают, они наблюдают. Вы все поймете, когда мы побеседуем. — Бразилец говорил настойчиво, сбивчиво, торопливо — нет, это вряд ли похоже на заученную речь. — Пожалуйста, сеньор, вам надо встретиться с нами. У нас есть информация, которая вам необходима. Мы хотим вам помочь. Помогая вам, мы помогаем другим.

Ноэль стал лихорадочно соображать. В вестибюле отеля «Порто алегре» всегда полно народу, а ведь чем больше народу, тем безопаснее. Если Карарре и его сестре и впрямь что-то известно о фон Тибольтах, ему надо с ними встретиться. Но не с глазу на глаз, не в одиночку. И он решился:

— Встаньте у стойки портье, по крайней мере, в десяти футах от нее. Выньте руки из карманов. Пусть ваша сестра встанет слева от вас и держит вас за правую руку. Я скоро спущусь, но не на лифте. И вы меня не сразу увидите. Я увижу вас первый.

Он повесил трубку, удивленный своими словами. Все-таки чему-то он уже научился. Подобные предосторожности были элементарной истиной для людей, которые тайно творят преступные дела, но ему все это было внове. Карарра не будет сжимать пистолет в кармане, его сестра — или кем она ему приходится — не сможет залезть к себе в сумочку незаметно для него. Все их внимание будет приковано к дверям, а не к лифтам, — а он, разумеется, воспользуется лифтом. И он их сразу узнает.

Ноэль вышел из лифта и смешался с толпой туристов. Он сделал вид, будто идет вместе с ними, и мельком взглянул на мужчину и женщину у стойки портье. Как и было уговорено, Карарра держал руки по швам, а сестра обхватила его правую руку, словно боялась разлучиться с ним. Они в самом деле оказались братом и сестрой — между ними было несомненное сходство. Карарре было чуть за тридцать, сестра на несколько лет его младше. Оба смуглые, черноволосые, темноглазые. Вид у них был неброский: одежда опрятная, но недорогая, которая резко выделялась на фоне мехов и вечерних туалетов обитателей гостиницы, и они отдавали себе в этом отчет: на лицах у них было написано смущение, в глазах затаился страх. Безобидные ребята, решил Холкрофт. Но тотчас подумал, что делает слишком поспешные выводы.

Они сели в дальней кабинке тускло освещенного коктейль-бара: брат с сестрой напротив Ноэля. Прежде чем войти в кабинку, Ноэль вспомнил, что ему должен пере звонить атташе. Он сказал портье, что, если его будут спрашивать, пусть зайдут в коктейль-бар. Но только если это будет кто-то из американского посольства. Только этом случае.

— Сначала расскажите, как вы узнали, что я разыскиваю фон Тибольтов, — попросил Ноэль после того, как и принесли выпивку.

— Я уже сказал. Я — клерк в министерстве иммиграции. В прошлую пятницу у нас прошел слух, что должен появиться какой-то американец, который будет расспрашивать о немцах фон Тибольтах. Тот, к тому вы обратитесь с этой просьбой, должен был связаться с «policia de administcao». Это наша тайная полиция.

— Я знаю, что это такое. Он назвался переводчиком. Но я хочу знать, почему вам об этом стало известно.

— Фон Тибольты — наши друзья. Очень близкие друзья.

— Где они находятся?

Карарра переглянулся с сестрой. Заговорила девушка.

— Зачем вы их ищете? — спросила она.

— Я же объяснил в министерстве. Ничего особенного. Родственники в Америке оставили им деньги.

Брат и сестра снова переглянулись, и сестра спросила:

— И большая сумма?

— Не знаю, — ответил Холкрофт. — Это дело конфиденциального характера. Я только посредник.

— Кто? — переспросил брат.

— Un tercero, — ответил Ноэль, глядя на девушку. — Почему вы так испугались, когда разговаривали со мной вчера по телефону? Вы оставили мне свой номер, а когда я перезвонил, попросили меня не звонить. Почему?

— Я совершила ошибку. Мой брат сказал, что это была очень серьезная ошибка. Имя, номер телефона — я не должна была вам этого говорить.

— Немцы могут рассердиться, — объяснил Карарра. — Если за нами следят и подслушивают наши телефонные разговоры, они узнают, что мы вам звонили. Тогда нам грозит опасность.

— Но если они ведут за мной наблюдение, то они знают, что вы здесь.

— Мы это обсудили, — продолжала девушка. — Мы приняли решение. Нам нужно рискнуть.

— Рискнуть?

— Немцы презирают нас. Мы ведь, ко всему прочему, португальские евреи, — сказал Карарра.

— Для них это до сих пор так важно?

— Ну конечно! Как я сказал, мы близкие друзья фон Тибольтов. Пожалуй, мне надо выразиться яснее. Иоганн — мой самый близкий друг. Он должен был жениться на моей сестре. Но немцы бы ему этого не позволили.

— Кто же мог воспротивиться?