Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта

— О Господи! Тогда убийца, кем бы он ни был... — Ноэль не смог завершить фразу. Его затошнило от страха.

— Кем бы он ни был, — договорил за него Кесслер, — он теперь знает, что я — часть «Женевы». Вот вам и ответ, ибо выбора у меня не осталось. Я с вами.

— Простите меня, — покаянно произнес Холкрофт. — Я не хотел ставить вас в безвыходное положение.

— Знаю, и ценю это. Однако я буду вынужден настаивать на одном условии.

— На каком?

— Мой брат Ганс — он живет в Мюнхене — тоже должен войти в дело.

Ноэль воскресил в памяти слова Манфреди: никаких ограничений на сей счет не было. Единственная оговорка басила, что каждое из трех семейств обладает только одним голосом.

— Что ж, если он захочет, то никаких препятствий нет.

— Он захочет. Мы с ним очень близки. Брат вам понравится. Он — прекрасный доктор.

— Я бы сказал, что вы оба — прекрасные доктора.

— Только Ганс лечит, а я по большей части разъясняю... Да еще еду куда глаза глядят. Я хотел пригласить вас к себе, но при нынешних обстоятельствах этого, пожалуй, делать не стоит.

— Да, я слишком много всего натворил. Но вам, кстати, необходимо как можно быстрее вернуться домой.

— Почему?

— Если нам повезет и никто не сообщит о вас в полицию, тогда, конечно, это не имеет никакого значения. Но ежели официант — или кто-нибудь из ваших знакомых — скажет, что видел вас в пивной, и к вам нагрянет полиция, то вы сможете ответить, что как раз выходили из пивной, когда началась заваруха.

Кесслер покачал головой.

— Мне бы это никогда в голову не пришло. Слишком уж я инертный по натуре.

— Три недели назад я бы тоже об этом не подумал. Высадите меня возле стоянки такси. Я заеду в отель за чемоданом.

— Что за ерунда? Я вас сам довезу. /

— Нас не должны видеть вместе. Это чревато осложнениями.

— Надо мне поучиться у вас. Когда же мы увидимся в таком случае?

— Я позвоню вам из Парижа. Завтра или послезавтра я встречаюсь там с фон Тибольтом, а затем мы все втроем должны ехать в Женеву. Времени у нас в обрез.

— А тот человек из Нью-Йорка? Майлз? — спросил Кесслер.

— Об этом позже. Объясню при следующей встрече. Смотрите, вон такси на углу.

— Что вы сейчас будете делать? Боюсь, самолетов сегодня уже нет.

— Переночую в аэропорту. Не хочется торчать одному в номере.

Кесслер остановил машину.

— Спасибо, Эрих, — поблагодарил Холкрофт, открывая дверцу. — И простите меня.

— Все нормально, друг мой Ноэль. Звоните.

За письменным столом в домашней библиотеке Кессле-ра сидел светловолосый мужчина. Держался он очень прямо и, яростно поблескивая глазами, говорил, едва сдерживая гнев:

— Повтори все сначала. Каждое слово. Без единого пропуска.

— Да что толку? — отозвался из другого конца комнаты Кесслер. — Я уже раз десять пересказывал. Ничего нового я не вспомню.

— Значит, расскажешь еще десять раз! — заорал Иоганн фон Тибольт. — Тридцать! Сорок раз! Кто это был? Откуда он взялся? Кто были те двое в Монтро? Они все связаны друг с другом; откуда они?

— Мы не знаем, — напомнил Кесслер. — На твои вопросы нет ответов.

— Есть! Как ты не понимаешь? Ответ — в том, что говорил человек в кожаной куртке Холкрофту, там, в переулке. Я в этом уверен. Я уже где-то слышал эти слова. Разгадка кроется в них!

— Господи, — спокойно возразил Кесслер, — он же был у тебя в руках, и ты не смог из него ничего выудить. Почему же ты так уверен в том, что нам удастся извлечь истину из рассказа Холкрофта? Ты должен был расколоть кожаного.

— Он бы не раскололся: слишком был накачан наркотиками.

— И поэтому ты задушил его проволочной петлей и швырнул к ногам американца... Кретинизм!

— Не кретинизм, а трезвый расчет, — поправил Кесслера Теннисон. — Холкрофта необходимо убедить в том, что «Вольфшанце» всюду следует за ним по пятам. Мы подстегнем его, запугаем, а потом предложим помощь... Но вернемся к разговору в переулке. Значит, — если верить Холкрофту, — тот парень не боялся умереть. Что он там говорил? «...Я готов. Мы все готовы. Мы остановим вас. Мы сорвем Женеву. Ты можешь убить меня — на мое место встанет другой; убьешь того — его заменит третий...» Слова фанатика. Но он отнюдь не был фанатиком: я лично в этом убедился. Этот парень не принадлежал ни к «Одессе», ни к «Возмездию». Он был откуда-то еще. В этом Холкрофт прав. Откуда-то еще...

— Это тупик.

— Не совсем. Мой человек в Париже занимается идентификацией трупов, обнаруженных в Монтро.

— Он из Сюрте?

— Да. Лучший из лучших. — Теннисон вздохнул: — Невероятно все это до неправдоподобия. Тридцать лет полного штиля, но стоит сделать в открытую первые шаги, как за две недели из небытия возникают всякие таинственные личности. Такое впечатление, что они, как и мы, ждали тридцать лет. Почему же они не начнут действовать в открытую? Вот в чем вопрос. Почему?

— Он же сам сказал об этом Холкрофту в переулке:

«Мы не можем упустить удачу». Что-то у них сорвется, если они предадут огласке Женеву.

— Слишком просто для таких огромных сумм. Будь дело только в деньгах, ничто не остановило бы их от того, чтобы заявиться к нам — распорядителям вклада, — и поговорить с позиции силы. На кону почти восемьсот миллионов долларов. С их точки зрения, они вправе претендовать на две трети. Конечно, мы бы их сразу после совершения сделки прикончили, но знать они об этом не могут. Нет, Эрих, тут дело не только в деньгах. Мы должны искать что-то другое.

— По-моему, мы должны обратить внимание на другую беду! — вскричал Кесслер. — Кем бы ни был этот сегодняшний мотоциклист, кем бы ни были те двое из Монтро, — все это мелочи по сравнению с основной проблемой, решение которой не терпит никаких отлагательств! Взгляни правде в лицо, Иоганн! Британцам известно, что Тинаму — это ты! Нельзя больше от этого отмахиваться! Они знают, что ты — Тинаму!

— Одна поправочка: они всего лишь предполагают, что я Тинаму, но отнюдь не знают наверняка. И, как верно заметил Холкрофт, очень скоро убедятся в том, что были несправедливы в своих подозрениях. Если уже не убедились. Так что мое положение сейчас весьма и весьма благоприятно.

— Ты сошел с ума! — завопил Кесслер. — Ты рискуешь всем!

— Напротив, — спокойно возразил Теннисон, — я укрепляю наши позиции. Можно ли вообразить себе лучшего союзника, чем МИ-5? Если быть точным, то у нас, конечно, есть свои люди в британской разведке, но все они рангом ниже Пэйтон-Джонса.

— Ради Бога, о чем ты говоришь?! — Кесслер покрылся холодным потом, на его шее вздулись жилы.

— Сядь, Эрих.

— Нет!

— Сядь!

Кесслер опустился на стул:

— Я этого не допущу, Иоганн.

— Не допускай, на здоровье. Только сначала послушай. — Теннисон подался вперед: — Давай поменяемся на время ролями — я немного побуду профессором.