Дэвид Игнатиус - Совокупность лжи

— А что мне за это будет?

— Как я уже сказал, вы получите все данные, которые мы вынесем из этой операции. Суть в том, что, если мы будем знать больше, мы сможем лучше провести операцию. И вы также получите больше, в виде ее результатов. Если есть способы в большей степени вести совместное оперативное планирование по ходу работы, почему бы и нет? Не думаю, что его величество станет возражать. Но пока операцию будем вести мы. И с превеликой благодарностью примем любую помощь от США.

Хофман взял папку в руки. Феррису уже показалось, что он готов убрать ее обратно в портфель. Но через несколько секунд Хофман отдал папку Хани.

— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Вы круто играете.

— Алан ва салан — ответил Хани. — Вы наш лучший друг.

— Не пытайтесь наколоть меня, — сказал американец.

— Мы союзники, мой дорогой Эд. У нас общий враг. И мы относимся друг к другу с уважением, — сказал Хани, крепко держа в руках закрытую папку, будто это был приз за победу в бою.

Они пожали друг другу руки, поговорили еще немного, а затем американцы наконец ушли.

Пока Феррис и Хофман ехали обратно в посольство и шли по его коридорам, они не обменялись ни словом. Заговорили они, лишь войдя обратно в защищенную переговорную комнату.

— Как вам это удалось? — спросил Феррис. — Под конец ему пришлось прямо-таки умолять вас дать ему то, что вы, похоже, и так собирались отдать ему.

— Легко. Просто надо быть таким сукиным сыном, который умеет манипулировать людьми. А для меня это никогда не было проблемой.

— Эти перехваты подлинные?

— Более-менее. Амари и Карами определенно были на связи. Их первый контакт состоялся, как я догадываюсь, вскоре после того, как иорданцы начали слежку за квартирой Карами в Берлине.

— Откуда вы узнали, что они взяли его под наблюдение?

— Мы не полные идиоты. По крайней мере, я. Знаешь ли, немцы не слишком-то любят людей, которые проводят тайные операции на их территории. Так что, когда они что-то заметили, они решили поставить в известность и нас.

— Хани считает немцев беспомощными.

— Что ж, это одна из его ошибок. Он гениален в привычных для него условиях, но за счет этого он ведет себя самонадеянно и на чужой территории. Как это ни печально.

Феррис поскреб затылок. Он все еще не понимал, как сложить вместе фрагменты этой мозаики.

— Эти разговоры между Карами и Амари, кто был их инициатором?

— Конечно, Амари.

— Почему «конечно»?

Хофман взял Ферриса за плечи и притянул к себе. Даже в защищенной комнате он не мог быть до конца уверен, что их не подслушивают.

— Потому что Амари — наш человек, — прошептал он. — Вот такая тут игра. Он наш человек. А иорданцы собираются войти в «Аль-Каеду» через него. Внедриться в сеть Сулеймана. Вот тогда-то и наступит черед представления.

— Иисусе Христе, — сказал Феррис. — Это прекрасная работа. Во всем, кроме того, что придется разыграть иорданцев.

— Ничего не поделаешь. Я пытался убедить Хани проводить эту операцию вместе, но твой друг отказался. Ему не следовало делать этого, но он это сделал. Так что мы провернем это по-другому. Я не заставлял его брать у нас записи перехватов. Он сам в них вцепился. В любом случае, это для них большая удача. Эта операция станет лучшей во всей карьере Хани. И твоей тоже. Еще увидишь. Тебе просто надо понять, что наша страна ведет войну. И действуют другие правила.

— Мне жена все время это говорит.

— Что ж, она права. Мы воюем с безжалостным врагом и больше не можем полагаться на милость наших добросердечных иорданских друзей. Мы должны вести нашу собственную войну, а это значит, что нам нужно проводить свои тайные операции против «Аль-Каеды». У нас нет другого выхода. Если мы будем медлить, снова погибнут люди.

— Надеюсь, это сработает, — сказал Феррис, закрыв глаза.

— Сработает. Это хорошая операция. Если не получится, попробуем сделать что-то другое. Именно так действуют во время войны. Импровизируют. Так что хватит беспокоиться, мой мальчик, занимайся выполнением нашего плана. Я на тебя рассчитываю. Я могу рассчитывать на тебя?

— Конечно. Полностью. И я не беспокоюсь. Я думаю. Это разные вещи.

— Хорошо, тогда не думай больше, чем надо. Это вредно для нервной системы, — сказал Хофман, похлопав Ферриса по спине своей мощной ладонью. — Иди принеси бутылку виски и лед. Мне надо хорошо напиться, чтобы поспать во время полета обратно в Америку.

— Вы полетите назад уже вечером?

— Ага-ага. Я обещал Этель, что завтра вечером отведу ее на спектакль. «Король-лев». Честно говоря, не понимаю. В смысле, как можно превратить детский мультфильм в бродвейский спектакль? Но она хочет сходить, и я буду паинькой.

Мысль о том, что Хофман играет в подкаблучника перед своей женой Этель, порадовала Ферриса. Он тоже подумал, правда, не о жене, а об Алисе. Ему хотелось бы сводить ее куда-нибудь — на бродвейский мюзикл, в кино, куда угодно, только бы забыть на мгновение, что они живут на лезвии бритвы здесь, среди этих сухих и пыльных холмов. Феррис отправился за виски, оставив блаженно улыбающегося, словно анти-Будда, Хофмана в комнате для переговоров.

Амман

Алиса Мелвилл улетала в Бостон, на похороны тетки. Феррис вез ее в аэропорт. Она была одета в зеленое, цвета лайма, расклешенное платье и белый пиджак, а в ее волосы была вплетена ленточка. Единственным элементом костюма, не укладывавшимся в стиль, была круглая заколка на волосах.

— Что это за образ девочки из женской общины? — спросил Феррис. Такой он ее никогда не видел.

— Не хочу огорчать мою маму, — ответила она. — Она считает, что со мной в Иордании все будет в порядке, если сам король отправился в Дирфилд. [1] Дирфилд — городок в колонии Массачусетс, известный тем, что в 1704 году подвергся нападению французских солдат и канадских индейцев. Там произошла жестокая бойня, из 300 жителей 50 были убиты, а 111 — взяты в плен и увезены в Канаду. Части из них разрешили вернуться домой только через несколько лет, в течение которых велись переговоры. Значимое событие в американской истории. — Примечание переводчика.

Алиса обожала свою тетку, отважную женщину, юриста, работавшую с неимущими. Она была единственным человеком, похвалившим ее за решение ехать в Иорданию, в то время как все остальные называли это безумием. «Тетушка Эдит была еще безумнее, чем я сама», — написала Алиса Феррису по электронной почте тем же вечером, как прилетела домой. Она написала еще пару дурашливых писем, послав в одном из них мультфильм, найденный в Интернете. В нем была шутливая история о том, как США сводят с ума Усаму бен Ладена, изводя его звонками из телевизионных магазинов. Затем она пропала. Очевидно, она была слишком занята или слишком опечалена смертью тетушки. Или, может, возвращение в теплое родительское гнездышко заставило ее забыть о нем.