Дэвид Игнатиус - Совокупность лжи

— В Белом доме все это знают?

— Конечно же нет. Вспомни, мы же не существуем. А если бы и узнали, то в очередной раз изошли бы дерьмом. Нет, их ознакомили только со всякой ерундой, которую могут предоставить им криминалисты.

Феррис снова поглядел на снимок. Они знают так много и в то же время столь мало.

— Можно дурацкий вопрос? — спросил он. — Почему же мы не можем зацепиться за него — вы, я, Хани? Почему он оказался столь трудной целью?

Повисла неловкая пауза. Феррис понял, что ему что-то недоговаривают. Он глянул на Хофмана и сделал жест рукой, словно говоря: «Ну, давай же, скажи».

— Очевидно, именно этого касалась вся эта операция с Амари, — сказал Хофман. — Вывести Сулеймана туда, где мы сможем услышать его. Если бы человек Хани из Берлина смог бы укрепить легенду Амари, мы бы смогли отправлять сообщения и отслеживать их путь к Сулейману. Крапленые карты. Если бы это не сработало, мы бы просто дернули их цепочку, пытаясь убедить Сулеймана, что мы знаем, где он. Возможно, он бы запаниковал и попытался сменить место пребывания, пошел бы на контакт с другими. Это уже из епархии доктора Азхара. Расскажите ему, профессор.

Египтянин кивнул.

— На Уолл-стрит я постоянно работал с миром наблюдаемого. Если я могу за чем-то наблюдать, я могу отследить его движение и выяснить связь этого движения с другими наблюдаемыми факторами. Сопоставлять прогнозы погоды с прогнозами цен на зерно, в простейшем случае, или заключаемые договора с динамикой цен на нефть. Аналитическая работа заключается в том, чтобы перевести информацию, которая еще не подвергалась оценке или не регистрировалась, в те области, где наблюдение возможно. Так, чтобы можно было отследить малейшие изменения. Именно так я зарабатывал деньги. Сейчас, работая у Эда, я применяю ту же самую методику для поиска наших целей.

— Круто, а? — с искренним восхищением сказал Хофман. — Рассказывай все остальное, Сами.

— Отлично. Работая с «Аль-Каедой», мы пытаемся вывести их туда, где сможем следить за ними. Если они не говорят по мобильной связи, которую мы можем прослушивать, наша задача — напугать их, чтобы им пришлось сменить свои процедуры секретности. Затем, что всякий раз, когда они перебираются с места на место, им приходится давать сигналы. Они покупают новые мобильные с новыми SIM-картами, не понимая, что сейчас в Пакистане нельзя купить мобильный и карту, которую мы не смогли бы отслеживать. Они начинают нервничать по поводу своих компьютеров и покупают новые, даже не осознавая, насколько хорошо мы контролируем это пространство. Нашими стараниями в мире нет ни одного сервера электронной почты, к которому у нас не было бы доступа. А насчет компьютеров — я просто пла́чу от смеха. Мы можем влезть на жесткий диск к кому угодно и где угодно. Флэш-память… Их курьеры обожают носить их с собой. Но каждый накопитель имеет индивидуальный цифровой код. Все имеет цифровой код. Так здорово все в этом цифровом мире. Столь точно…

— Мы загоним их в нашу ловушку, — подхватил Хофман. — Пространство средств связи в нашей власти. Внесем в их ряды беспорядок, и уже это заставит их нервничать. И войти туда, где сможем следить за ними. Скажем, мы одновременно арестуем кучу этих ребят в Лондоне, или Узбекистане, или в Бамфаке в штате Индиана. Как думаешь, что мы будем делать дальше?

— Допросим их, — ответил Феррис. — Отправим их в Гитмо. Или к Хани. Куда угодно.

— Ну да, допросим, — согласился Хофман. — Это уже полезно. Но это не главное. Даже если они капли дерьма не дадут из себя выжать, остальные плохие парни будут вынуждены предположить, что пленные разговорились. Им придется менять номера мобильных, адреса в Интернете и даже оборудование. Рано или поздно они позвонят кому-нибудь, за кем мы следим. Даже если это харчевня в Карачи, где подают кебаб. И тут — шлеп! — мы получаем электронный номер нового прибора, которым они пользуются. Им достаточно коснуться канала связи в одном месте, и он весь засветится. Или, допустим, мы вынудим их поменять место пребывания. Знаешь ли, перемещения опасны. Может, мы и тупы, но не настолько, чтобы не быть в состоянии отследить каждый самолет, автобус или поезд, который пересекает государственную границу…

— Но вы так и не поймали Сулеймана, — перебил его Феррис. — Очевидно, Сулейман отличается от остальных. Способы, которые вы и Сами описали, срабатывают с другими людьми, которые с ним не работают. Он все еще поддерживает режим радиомолчания. Именно поэтому нам необходимо что-то новое.

— Аминь, брат, — ответил Хофман. — Вот мы и дошли до упора. Но ты же знаешь ответ.

— Такия, — сказал Феррис.

— Пусть так. Когда ты сказал это позавчера, у меня словно щелкнуло и свет загорелся перед глазами. Как ты сказал: «Мы должны заставить Сулеймана думать, что смогли сделать то, чего не можем на самом деле. Внедриться в его сеть. Тогда мы сможем играть с ним. Ревность. Тщеславие. Гордость. Эти обычные человеческие эмоции заставят его открыться, словно жирную устрицу. Мы внедрим в сферу его внимания информацию настолько шокирующую, сбивающую с толку и угрожающую, что он будет просто обязан разобраться в происходящем. И тогда ему придется контактировать с другими. Придется. И он попадет под наблюдение. Оценку. И уничтожение».

Они прервались, чтобы выпить кофе. Хофману пришло сообщение от директора с требованием срочно переговорить по поводу Франкфурта. Он извинился и отправился в свой офис. Феррис решил воспользоваться перерывом и попросил у Азхара разрешения осмотреть рабочий зал.

— Я проведу экскурсию, — ответил Азхар. — Но вам следует понимать, что основная наша работа здесь — создание иллюзий. Мы разворачиваем волшебное представление. Это — тайный офис гипермаркета, в котором отоваривается «Аль-Каеда». Мы создали его, чтобы удовлетворить нужды этих подпольщиков. Поэтому они становятся чуть менее осторожны, пусть и невольно, и проворачивают свои делишки через нас. Начнем с транспортного агентства.

Азхар подвел Ферриса к группе людей, работавших в дальнем конце зала. Трое молодых ребят, не старше тридцати. Судя по бледным лицам, они не выходили на открытый воздух месяцами. Они напомнили Феррису тех сверхзануд, которые выигрывали подряд все научные олимпиады в школе имени Джорджа Маршалла. Азхар обратился к самому старшему, женщине с нездоровой кожей и уложенными с гелем волосами, которые торчали вверх, как у панка:

— Адриана, объясни нашему посетителю, что вы здесь делаете. Я уже сказал, что вы у нас — транспортное агентство.

— Ну… хорошо.

Судя по выражению лица, ей не хотелось объяснять все незнакомому человеку, но Азхар махнул рукой, подбадривая ее.