Дэвид Игнатиус - Совокупность лжи

Единственной странностью было то, что иорданец, похоже, хотел точно знать, с кем именно ему предстоит работать. Он попросил Ферриса медленно и по буквам продиктовать фамилию, С-К-Э-Н-Л-О-Н, спросил, откуда он родом, будто стараясь удержать его на линии. Ферриса это не беспокоило.

Его легенда была прочной. Для того чтобы что-то заподозрить, надо было очень хорошо знать его голос, а шансы этого были близки к нулю.

Феррис сообщил Хофману об успехе переговоров и спросил, не может ли он по дороге в ОАЭ заехать в Амман. Ему хотелось увидеться с Алисой. Нет, сказал Хофман, это нарушит секретность. Нужно начать разработку Омара за пределами Иордании, чтобы Хани не уцепился за какую-нибудь ниточку.

Спустя пару дней Хофман отправил Феррису по электронной почте зашифрованное сообщение. Они нашли тело. Гарри Микер лежал в холодильном шкафу в Минсмит-парке. Его еще надо одеть, побрить и наполнить его карманы мусором, оставшимся от его воображаемой жизни. Пилюля с ядом обрела руки и ноги, а скоро обрастет и личной историей. Теперь Феррису предстояло устроить провокацию, которая заставит врага заглотить эту пилюлю целиком, не раздумывая.

Абу-Даби

Феррис смотрел на Омара Садики, идущего к ресторану «Финмаркет» по улице Байнуна сквозь дрожащий от полуденной жары воздух. Высокий худощавый мужчина с узким лицом и аккуратно подстриженной бородой, в сером деловом костюме, но его столь же легко было представить в просторном белом арабском халате и куфии. Метрдотель подвел его к столику, заказанному Феррисом. Сам Феррис продолжал смотреть по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Потом он повнимательнее пригляделся к лицу Садики. Собранное, целеустремленное, лицо человека, четко знающего, зачем он сюда пришел. Единственное, что слегка нервировало иорданца, — грузный немец, сидевший через столик от них, который пил пиво и читал «Штерн». Точно пиво, подумал Феррис, как будто это должно было как-то успокоить его.

Он вышел к Садики и представился. Брэд Скэнлон из Юнибанка. Имя было лишь частью камуфляжа. Ферриса загримировали так, что его родная мать с трудом бы узнала. Волосы и брови были обесцвечены до светло-песочного цвета, делая из темноволосого шатена блондина. Узенькие усы, большие очки в черной оправе, скрывающие черты лица и блеск глаз. Пояс на талии, за счет которого он выглядел килограммов на пятнадцать тяжелее. В образе Брэда Скэнлона мало кто, видевший Ферриса в Иордании, узнал бы его.

Иорданец мягко пожал ему руку. Хорошие манеры, с восточной точки зрения. Феррис извинился за опоздание, Садики — за то, что пришел чуть раньше. К ним подошел официант-пакистанец, держа в руке меню. Феррис снова посмотрел на лицо Садики. Мозоль на лбу, от ежедневных усердных поклонов во время молитвы. На фото, которое было у Азхара, этой мозоли не было видно. Показная набожность, еще один хороший знак.

— Мне очень жаль, — сказал Феррис, кивая в сторону немца. — Я не знал, что они здесь подают пиво. Мы можем пойти куда-нибудь еще.

— Это не проблема, мистер Скэнлон. Он не мусульманин и может делать, что пожелает, — ответил Садики с мрачной улыбкой.

После того как они сделали заказ официанту, Феррис достал из портфеля документы. Аэрофотосъемка свободного участка земли в достаточно дорогом квартале Абу-Даби, Аль-Батин, рядом с роскошным деловым кварталом с видом на Корниш и Персидский залив. Также у него были топографический чертеж и фотографии отделений Юнибанка в других странах. Садики тоже открыл портфель, доставая пачку документов с информацией о его фирме и выполненных ею проектах.

Феррис заметил, что Садики принес с собой ноутбук. Плохо, это усложнит дело.

Иорданец начал торговаться осторожно, но постепенно его уверенность росла. Он показал Феррису фотографии некоторых зданий, спроектированных «Аль Фаджер». Торговый центр в Фахахиле, в Кувейте, два офисных здания в Аммане, общежитие иорданского Технологического колледжа в Ирбиде. Хорошие проекты, пусть и без изюминки. У Садики была с собой и вторая пачка фотографий, и Феррис спросил разрешения посмотреть и их. Это были здания в исламском стиле, созданные «Аль Фаджер». Небольшие мечети в палестинских городах Халхул и Дженин, на Западном берегу реки Иордан. Мечеть в иорданском городе Солт, большая мечеть в Санаа, в Йемене. Феррис вспомнил, что видел эту мечеть в Йемене, когда она еще строилась. Он тогда был на оперативной работе в Санаа. На последних фотографиях были две большие мечети, построенные в Саудовской Аравии в Тайфе, на берегу Красного моря, и в Хафр аль-Батине, на границе с Иорданией. Массивные здания с огромными куполами и изящными минаретами, возвышающимися рядом с ними.

— Просто прекрасно, — сказал Феррис. — Их финансировало правительство Саудовской Аравии?

— Мы строили их на деньги частного исламского благотворительного фонда, — ответил Садики. — Они для верующих, а не для правительства.

Феррис почтительно кивнул, а про себя улыбнулся. Он начинал понимать, почему Азхар выбрал Садики в качестве звезды их шоу. Этот человек связан с множеством исламских благотворительных фондов, которые на начальном этапе финансировали «Аль-Каеду». В самом деле, он вполне подходит на роль подпольщика. Когда Садики закончил свой рассказ и закрыл папку, Феррис увидел эмблему на ее обложке. Символ ислама, полумесяц, пересеченный ярким синим треугольником. «Решения в исламском стиле», — гласила надпись под эмблемой.

Садики отправился в туалет, чтобы помыть руки перед едой. Феррис остался за столом. Он глядел в окно, почти что в трансе. Сквозь стекло были видны белоснежные яхты у причала, расположенного за волноломом. Они сверкали в лучах солнца. Каждая стоит десятки миллионов долларов, подумал Феррис, и пользуются ими нечасто. Они скорее для вывески, чтобы раз в два-три месяца принцы пустыни могли отправиться в развлекательный круиз в окружении свиты из уступчивых западных женщин, которые раздевались бы донага, развлекая их партнеров по бизнесу. Сам причал тоже был частью шоу — парк отдыха, оазис современной жизни, выросший под пролившимся на эти земли дождем денег, заработанных на нефти. Сложно было представить себе сидящих в этом ресторане пожилых мужчин мальчишками, выросшими в суровых пустынях среди верблюдов и овец или ныряющими за жемчугом на побережье. Или перевозящими в Персию контрабанду на своих дау. В тридцатых годах двадцатого века Эмираты были просто нищими, и люди думали, что эта нищета станет вечной после того, как Япония наладила промышленное выращивание жемчуга.

В ожидании официанта Феррис задумался об Алисе. Он снова почувствовал себя очень одиноко. Жаль, что он не может пригласить ее сюда, чтобы услышать ее смех и насладиться прикосновением ее рук. Интересно, что бы она подумала, увидев его в этом гриме? Помимо того, что он выглядит толстым. Здорово было бы, если бы она рассмеялась от бессмысленности происходящего, но он знал, что она подумает и о другом. Феррис живет жизнью, наполненной ложью, окутанный ложью с головы до ног. Весь его мир — мир лжи. А как может сделать ее счастливой лжец?