Дэвид Игнатиус - Совокупность лжи

Пора в путь, сказал Хани. Он обрисовал свой план. Ферриса повезут на машине на север, в Сирию. Границу они пересекут в Дере. Водитель — контрабандист, УОР уже неоднократно пользовалось его услугами. Он многие годы платит взятки сирийским таможенникам, насквозь продажным. Феррису придется проехать километра три в отсеке под задним сиденьем. Это займет где-то полчаса. Потом он сможет снова сесть по-нормальному. Следом Хани пошлет две машины, которые будут сопровождать такси до самого Дамаска, а потом в Хаму. Им придется ехать всю ночь. В Хаме их будет поджидать другая группа, заранее посланная туда Хани. Когда Алису освободят, они сразу же возьмут ее в кольцо и увезут обратно в Амман. На случай неприятностей у них будет достаточно оружия, но иорданец заверил Ферриса, что все должно пройти нормально. А потом, в нужный момент, люди Хани предпримут все возможные меры, чтобы попытаться спасти Ферриса.

Хани передал Феррису зажигалку «Бик» со встроенным электронным прибором.

— Если у тебя будут неприятности и ты не сможешь просто ждать нас, нажми кнопку, — сказал он. — Мы придем и заберем тебя.

Феррис взял зажигалку и поблагодарил своего друга. Все эти разговоры о спасении чудесны, но он знал, что обратного пути у него нет.

Хама, Сирия

Феррис в одиночестве пошел вниз, к водителю сирийского такси. У мужчины лет сорока с небольшим были пышные усы, свисающие по краям рта, словно кисти, и хитрый взгляд. Он открыл заднюю дверь проржавевшего «мерседеса», потянул за замаскированную защелку и поднял заднее сиденье. Под ним оказался короб, едва подходящего размера, чтобы в нем уместилось человеческое тело. Металл был прикрыт затертым ковром, внутри стояла бутылка с минеральной водой. «Бизнес-класс», — пробормотал себе под нос Феррис. Водитель невозмутимо кивнул. Феррис, скрючившись, втиснулся внутрь. Там пахло потом и мочой. Очевидно, Феррис не был первым человеком, путешествующим в этом тайнике. Водитель сказал, что, когда можно будет вылезти, он постучит три раза, и опустил сиденье. Феррис очутился в кромешной тьме.

Феррис никогда не был слишком впечатлительным. В детстве он, как и любой нормальный ребенок, задумывался о смерти, пытаясь осознать, что это значит — перестать существовать. Но это было слишком сложно и угнетающе, так что все эти размышления были почти полностью забыты. В подростковом возрасте у него был другой период беспокойства, когда он боялся, что умрет девственником. Но после того, как Присцилла Уоррен позаботилась о том, чтобы лишить его этого повода для беспокойства, он окончательно перестал думать о небытии.

Сейчас, лежа в темном и вонючем ящике под сиденьем такси, Феррису вновь пришлось задуматься о перспективе того, что он может перестать существовать. Не то чтобы он сильно боялся умереть. Скорее он боялся боли, которая будет предшествовать этому. Зубной мост с ядом все так же лежал в его кармане, и он задумался, когда ему следует его использовать. Если он будет ждать слишком долго, может оказаться поздно — они заберут у него яд и лишат его возможности спасти себя от агонии. Но если он сделает это раньше, чем надо, потом может оказаться, что в этом не было необходимости. Если он сделает это перед тем, как его придут спасать, он потеряет шанс, шанс жить с Алисой, прожить нормальную жизнь, дожить до старости, обзавестись детьми. Последнее его особенно беспокоило. Тогда его жизнь окажется прожитой впустую с точки зрения продолжения рода. Действительно бесполезной, еще хуже, чем если бы он умер девственником.

Такси замедлило ход, приближаясь к иорданскому пограничному посту. Феррис напрягся, но эта остановка оказалась недолгой и безболезненной. Должно быть, Хани уже все уладил. Машина рыкнула мотором, выезжая на нейтральную полосу, и Феррис вновь погрузился в свои мрачные размышления. Если он останется жив, возможно, они с Алисой заведут детей. Если он останется жив, то, возможно, он будет жить с ней до старости. «Возможно» — вот и все, что у него есть. Его надежда была сродни надежде больного раком, сморщенное тело которого уже не может ни есть, ни глотать, но остается лишь надежда, что смертный приговор каким-то чудом будет отменен, что, влача свои хрупкие кости к вратам вечности, он сможет обмануть привратника. На пару часов, пару дней или пару лет.

Теоретически Феррис понимал, что боль может стать столь ужасной, что он сам захочет уйти в небытие. Но только тогда, когда у него не останется никакого шанса вновь быть с Алисой. Они могут переломать ему ноги и разбить коленные чашечки ломом, бить ему кувалдой по позвоночнику, но даже в эти моменты агонии он будет думать об Алисе, о том, чтобы остаться живым ради нее.

Он ясно представил себе ее, и в этот момент истины он поступил но наитию. Феррис вынул из кармана зубной мост и положил коробку на грязную тряпку, на которой он лежал. Если он оставит яд у себя, у него будет постоянное искушение использовать его, из страха. А тогда он потеряет не только свою жизнь, но и свою любовь. Умрет ни за что. Он обещал Хофману хранить секреты, убить себя прежде, чем выдаст тайны, которые убьют других. Но сдержать это обещание означало нарушить другое, которое теперь стало для него более важным. Он отбросил коробочку с ядом подальше в темноту тайника.

Такси резко остановилось, и Феррис услышал певучую арабскую речь. Водитель к кому-то обращался, называя его «капитаном». Феррис уловил в его голосе оттенок страха. Дверь открылась и с грохотом захлопнулась, затем послышались шаги вокруг машины. Капитан кричал на водителя, как всякий военный, упивающийся моментом своей абсолютной власти. Граница закрыта, сказал капитан. Слишком поздно, ты знаешь правила, сказал он водителю. Водитель продолжал повторять чье-то имя. Абу-Валид сказал, что все в порядке. Абу-Валид сказал, что не будет никаких проблем. Спросите Абу-Валида. Феррис услышал грохот ботинок по асфальту и протестующий голос водителя, говорящего, что это какая-то ошибка. Затем стало тихо.

Скрючившись, Феррис лежал под сиденьем такси. Он снова испугался, но уже по другой причине. Что, если он умрет здесь? Или его заберут и посадят в сирийскую тюрьму, а потом отправят обратно в Иорданию? Тогда Алиса точно погибнет. Похитители будут ждать Ферриса в Хаме и, когда он не появится, убьют ее. Это будет хуже всего, понял Феррис. Не его смерть, а смерть Алисы. Сейчас его жизнь ценна лишь потому, что она может спасти жизнь Алисе. Если Роджер не спасет Алису, тогда он убьет себя, чтобы разделаться со всем этим.

Тянулись долгие минуты ожидания. Феррис слышал какие-то крики вдалеке от машины. Должно быть, там находился пост капитана. От бензиновых испарений и дорожной пыли у него разболелась голова. Затекли ноги. Боль в них медленно нарастала, начавшись с легкого покалывания и перейдя в судороги. Феррис уже начал думать, что предпочтет что угодно, даже пленение, этой боли. Но он понимал, что сознание пытается одурачить его. Эта боль — сущая ерунда по сравнению с той, которую ему еще предстоит испытать.