Кингсли Эмис - Полковник Сун

Сказав это, она размеренными и неожиданно мощными экономными гребками поплыла от берега. Бонд был поражен. Со всех сторон эта девушка показывала себя все лучше и лучше. Он последовал за ней тем же стилем и без удивления обнаружил, что для того, чтобы догнать ее, ему приходится прикладывать определенные усилия. Когда они поровнялись, Бонд принял ее скорость, и ярдов сто они проплыли бок о бок. Вода, точно шелк, скользила по их телам. Теперь она стала темной и плотной. Бонд догадался, что они заплыли на огромную глубину. Остановившись, Бонд ощутил на своей щеке легкое прохладное дуновение бриза — первое напоминание о том, что лето, расцветившее все вокруг, было небесконечно.

Не сговариваясь, они повернули и поплыли назад к лодке. Они хотели лишь освежиться, расслабиться, а вовсе не изнурять себя упражнениями. Через какое-то время показалось дно, и Бонду захотелось внезапно донырнуть до него, вновь побывать в этих сумеречных коралловых рощах подводного царства, которое в детстве он так любил. Но не сейчас. В другой раз…

Лицас помогал им взобраться на борт. Когда Ариадна ступила на палубу, он окинул ее одобрительным взглядом знатока.

— Знаю, не должен бы я смотреть, — сказал он ласково. — Сразу начинаю чувствовать себя как-то не так. Не по-родственному. Повезло тебе, Джеймс. А теперь, Ариадна, сушись и быстренько одевайся. Я хочу показать тебе «томпсон», пока не стемнело. Эти велосипедные фары Ионидеса ни к черту не годятся.

Восьми еще не было, когда Ариадна закончила тренировку с оружием (включая такой наиважнейший момент, как смена магазина на ощупь); Бонд еще раз тщательно объяснил диспозицию, они перекусили колбасой, овощами и фруктами, и Лицас поднял якорь. Положив руку на рычаг, он посмотрел Ариадне прямо в глаза.

— Thee mou, voi thisse mas! [11] Господи, помоги мне! (греч.). — буркнул он, и она наклонила голову. — Извини, — перешел он на обычный свой тон, переключив скорости и дав максимальный газ. — Короткая молитва. Очень помогает. Прости нам этот предрассудок.

— Передо мной извиняться не надо, — Бонд почувствовал себя неуютно, ибо и он хотел иметь что-то или кого-то, к кому мог бы вот так же обращаться в подобные моменты.

Операция началась точно по расписанию. Вся ее первая фаза так позже отразилась в памяти Бонда: выход в темноте в открытое море, тихий залив, поворот на север, затем на запад, долгий бесхлопотный поход под луной мимо гористого черного массива, тут и там проглядывающего огоньками деревушек, крошечная якорная стоянка, одинокий дом, редкие встречные лодки, монотонный вибрирующий гул маленького дизеля, плеск рассекаемых «Цинтией» волн и белизна пены, расходящейся от ее носа. Все шло своим чередом и внешне неизменно, покуда Лицас, занимавший сиденье у штурвала, не поднял глаз и не сказал:

— По-моему, нас преследуют. Трудно сказать точнее. Вон там. В шестистах-семистах ярдах позади. — Бонд уставился в темноту, следуя указанному направлению. — Крупное судно. Сколько времени это уже продолжается, не знаю. Не к добру это.

За кормой довольно ясно проглядывались темные очертания не освещенного, если не считать навигационных огней, судна. Других судов в море не было. Противник, если это он, ждал лишь благоприятного момента. Бонд бросил взгляд сперва на часы, потом на берег.

— Поворачивай к берегу и выжми из этой посудины все, на что она способна, — велел он Лицасу. — По моим расчетам, мы находимся в двух милях от места высадки. На суше у нас будет больше шансов уйти, чем в море.

— Если только мы доберемся до берега. Плыть-то далеко.

— Поворачивают вместе с нами, — бросила Ариадна, не оборачиваясь. Какие еще нужны доказательства? Увеличивают скорость.

— Ариадна, прими штурвал, — сказал Лицас. — Джеймс, я включу свет. Нужно снять регулятор. — Он поднял крышку машинного отсека и стал там ковыряться.

Бонд внимательно смотрел на преследователей, которые теперь были на расстоянии не более чем в один фарлонг и продолжали быстро приближаться. Его ногти вонзились в ладони. Положение казалось почти безнадежным. Открытая палуба не обещала никаких укрытий, и козырей про запас у них не было. Он с яростью пытался понять, каким образом врагу удалось выйти на их след. Быть может, Ионидес…

Внезапно звук двигателя поднялся до невыносимого визга, и «Цинтия» словно зарылась носом в воду. Лицас вырубил свет и перешел на корму.

— Через час-другой двигатель просто рассыпется. Хотя, наверное, он нам на столько и не понадобится. Что будем делать, капитан? Продадим наши души подороже?

Он вытащил «ли-энфилд» из чехла, и Бонд услышал, как Лицас открыл казенную часть, вставил обойму и закрыл затвор. Совершенно инстинктивно Бонд прикоснулся к рукоятке «вальтера», заткнутого за пояс. Что делать — он не знал, но волна отчаяния схлынула.

— Все дело в том, что им от нас нужно, — сказал он. — Если они имеют задание уничтожить нас, то положение наше безвыходно. Если хотят взять живьем, то мы можем побороться.

Лицас заворчал.

— Ничего, скоро узнаем, что им нужно. Они могут… Он осекся, поскольку какой-то беззвучный взрыв осветил все вокруг хрупким, ярким блеском. Он почувствовал себя жестоко раскрытым и совсем беззащитным. Моральный эффект, который производит на расстоянии меньшем, чем сотня ярдов, прожектор в миллион свечей, поистине чудовищен, и противник, видимо, знал об этом, поскольку невыносимая иллюминация продолжалась в тишине целую четверть минуты. Крепко зажмурив глаза, Бонд всеми силами старался сопротивляться воздействию света, он нащупал «томпсон» и привел его в состояние готовности. Следом над водой разнесся усиленный громкоговорителем голос:

— Остановиться! Немедленно остановиться, иначе вы будете уничтожены!

— Ну что, выключить этот фонарик, Джеймс? — послышался голос Лицаса.

— Не сейчас. Сейчас ляг. И ты, Ариадна, тоже. Пусть решат, что им делать дальше.

Прошло еще с четверть минуты, в течение которых «Цинтия» изо всех сил тянула к берегу. Затем раздался резкий, трескучий хлопок выстрела из легкого орудия, и где-то впереди, на воде, тяжело ухнуло.

— Что ж, теперь ясно, с кем мы имеем дело — генерал Аренский. Фон Рихтер и его люди не осмелились бы выйти в море с такой помпой. — Теперь Бонд знал, что делать. Он выпалил скороговоркой. — У нас есть немного времени. Огонь они откроют не сразу — у них приказ взять нас, по возможности, живьем. Потянем время. У нас только один шанс на спасение. Надо принайтовить штурвал, тихо спрыгнуть за борт и плыть на буксире. В данный момент от берега нас отделяют около полутора миль. Нико, сделаешь?

— Само собой.

— Мы тебя ждем. Приготовь винтовку.

— Готова.

Громкоговоритель обратился снова.