Коллектив авторов - Чекисты Рассказывают...

Наконец выбрался на берег.

— Все-таки успел? Вот молодчина! — встретил его Маркин.

Остальные ушли вперед с носилками.

— Рад стараться! — сказал Борис, едва переводя дыхание, и тяжело повалился на землю.

Они лежали за толстыми корнями огромной ели, поросшими мягким мхом. Ждать не пришлось долго. Каратели по одному стали осторожно выходить к болоту. Никого не увидев у догоравшего костра, они возвращались в лес, метались по берегу. Псы повертелись на одном месте, затем настойчиво потянули в болото. У костра появился офицер на коне. За ним второй всадник. Офицер что-то крикнул и указал рукой на костер. Двое соскочили с коней, стали ползать по земле. Вдруг грохнул взрыв. Фриц, державший собак, исчез, словно растаял. Лошадь под офицером взвилась, бешено понесла его по лесу. Один кавалерист рухнул на землю вместе с лошадью.

Взрыв мины разметал карателей. Посыпались поднятые взрывом комья земли, они засыпали вторую мину, она тоже взорвалась.

— Ого-го-го-го-о-о! Держи-и-и! — перекатываясь, понеслось над болотом.

Это Галушкин и Маркин не сдержали своей радости. На их голоса к костру снова выскочило несколько всадников.

— Пашка, огонь!

Дружный треск партизанских автоматов сдул карателей с полянки. Не выходя больше к костру, они открыли огонь.

Освободившись от проводника, овчарки рванулись в болото. Зло рыча и повизгивая, псы неслись по кочкам.

— Глянь-ка, Паша, как звери чешут! — указал рукой Галушкин.

— А почему они рядом?

— Да они ж спаренные. Немец не успел снять с них ремни.

Правильно… Да-а, Боря, видать, много мы запаху на болоте оставили. Смотри, они точно по нашему следу идут, — сказал Маркин.

Галушкин серьезно глянул на друга.

— Это тебе не фрицы. Овчарок криком не испугаешь. Надо не выпустить их на берег, а то они нам быстро штаны спустят.

Прыгнув с последней кочки, овчарки поплыли. Но скоро потеряли след, заскулили, завертелись на месте. Одна стала отставать. Видно было, как ремень, спаривавший собак, натянулся. Задняя еле-еле держалась на поверхности воды. Вот она окунулась с головой, а вскоре вовсе перестала подавать признаки жизни и потащилась на буксире. Наверно, ее задело взрывом и она двигалась еще несколько минут в горячке. Второй пес, почуяв опасность, сильными прыжками рвался к берегу. Но ему мешала мертвая собака. Рывки становились вое слабее и слабее. Выбившись из сил, вторая овчарка замерла, и обе они вскоре исчезли в болоте.

Партизаны переглянулись, облегченно вздохнули. У покинутой стоянки каратели больше не появлялись. Затихли вдали их выстрелы. Разметанный взрывами костер погас, и только облачко черного дыма от взорвавшегося тола еще стлалось над болотом. Галушкин улыбнулся, смахнул пот со лба, спросил:

— Ну как, Пашка, кажется, вое?

Маркин кивнул, потом пристально посмотрел па свои босые ноги, принялся молча натягивать сапоги.

Оторвавшись от противника, Галушкин повеселел. Он стал шутить, смеяться, а Маркин мрачно пыхтел, топал ногой, ему было не до шуток. Наконец, натянув сапоги, он облегченно вздохнул.

— Теперь, кажется, все в порядке… Лаврентьич, откуда они такие берутся?

— Кто? Сапоги?

— Да нет, я про старика.

— A-а. Видать, осколок от разгромленной российской империи. Или какой-нибудь затаившийся кулачище.

— А вел себя, как дед мороз. Гад!

Ничего. Мы еще с ним увидимся!

— Не мешало бы посмотреть ему в глаза, когда он снова окажется перед нами.

Галушкин ничего не сказал, только кивнул.

— А промокли мы с тобой, Паша, как всегда, по самые уши. Ну ладно, пошли. Обсохнем по дороге.

Галушкин внимательно рассматривал карту-пятиверст- ку. Правда, это была уже не карта в полном смысле слова, а то, что от нее осталось после того, как она несколько раз побывала в воде и расползлась по сгибам. Многие надписи бесследно исчезли. Борис старался разобраться в обрывках карты, чтобы привязать к местности собранные им по пути следования свежие данные об объектах противника.

Пока Галушкин работал с картой и дневником, ребята отдыхали, перебрасывались шутками…

— Эй вы, голодранцы… Чего расшумелись? — спросил Галушкин.

Ребята прекратили борьбу, встали и подошли к Борису.

— Ну что, Лаврентьич, будем храпеть? — спросил Щербаков, потирая глаза. — Алеша Попович уже дрыхнет.

— Спать будем позже, а сейчас потренируемся. Посмотрим, как вы, лесные бродяги, умеете строить переправу. Так ля, как языком чесать? Давай-ка, Паша, приступай.

— Какую переправу? — поднял растрепанную голову Правдин.

— Ночью будем форсировать Березину, — сказал Маркин.

— И ты, Пашка, такой речушки испугался? Или шутишь?

— Остынь, герой, — заметил Галушкин. — Наполеон не таким воякой был, как ты, и то от Березины с мокрыми штанами удрал.

— Так то ж Наполеон, а Виктор не любит штаны мочить. Помню, еще в детстве он всегда снимал их на ночь, — сказал Щербаков.

Ребята засмеялись. Правдин, не найдя сразу достойного ответа, пожал плечами, принялся приглаживать волосы. Щербаков подошел к Андрееву. Тот, сунув лицо в траву, крепко спал. Андрееву разрешалось отдыхать сразу, как только останавливались на дневку. От охраны стоянки он тоже был освобожден.

— Эй, привилегированная личность, вставай, а то все царство небесное проспишь! — сказал Щербаков и бесцеремонно потянул Андреева за ногу.

Андреев проснулся, перевернулся на спину, потер глаза, вопросительно посмотрел на ребят, зевнул, снова потер глаза и, наконец, сказал, глянув на Щербакова:

— Ну, чего ты порядок нарушаешь?

— Ха! Смотри, какой блюститель отыскался! Давай-ка сюда поближе.

— Зачем я тебе потребовался?

Да не мне. Сейчас Пашка будет мозги нам начинять.

— Внимание! — сказал Маркин.

Он расстелил плащ-палатку на траве, разделся. Одежду и снаряжение, кроме автомата, уложил горкой на плащ- палатку, углы которой соединил и крепко связал поясным ремнем. Получился большой тугой узел.

— Вот и все, мальчики, видели? Представьте, что это сооружение не тонет и свободно удерживает на воде человека, если он не забудет болтать задними конечностями. Сами видите — ничего сложного. Я думаю, что при вашем образовании вам будет нетрудно соорудить такой понтон.

Ребята молчали. Павел стал развязывать узел.

— Э-э-й, постой, Пашка, постой, — задержал его руку Щербаков. — Разреши-ка еще разок взглянуть на твое произведение.

— Ладно тебе! Вот свяжете свои — тогда и любуйтесь.

А сейчас — разостлать плащ-палатки! — скомандовал Маркин, стуча зубами, и принялся быстро одеваться.

Но ребята не торопились.

— Чего вы возитесь? Раздеться и делать то, что делал я. Ясно?

Они нехотя повиновались. Но хороших узлов не получалось: то узел был рыхлым, то с углов плащ-палатки соскальзывал ремень.