Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

Спустя какое-то время, освоившись, я получил на связь второго агента. Хлопот и забот, естественно, прибавилось, тем более что человек занимал солидное служебное положение, информация, поступающая от источника, всегда интересовала Центр.

Но вместе с дополнительными хлопотами у меня появилась уверенность, что из меня получается разведчик, я могу, и довольно грамотно, руководить работой источников информации. В общем-то моя практическая разведывательная деятельность пошла успешно. Я установил хорошие личные отношения с агентами, проявляя о них заботу. Они были совершенно разными по характеру и взглядам на жизнь людьми, разными по возрасту. Но я нашел подходы к ним. И результаты не замедлили сказаться, увеличился поток и качество поступающей информации. Это отметил и Центр.

Жизнь советской колонии в Бирме проходила активно и интересно. Здесь собрались в основном еще молодые люди, жилищные условия у всех были почти одинаковы, мы жили по одной-две семьи в отдельной арендуемой вилле, часть людей проживала на территории посольства. Все увлекались спортом. В свободные часы играли в волейбол, теннис, посещали бассейн. Для удобства командированных специалистов работала столовая. Многие семейные, проживавшие в городе, на обед приезжали в посольство. Это избавляло хозяек от готовки пищи в дневные жаркие часы. Кондиционеры воздуха были только в спальных комнатах.

Свою оторванность от страны, родных и близких мы старались компенсировать совместными семейными вечерами в складчину, на них мы танцевали, пели любимые наши песни. Дети, а они были у большинства семейных, присутствовали на таких вечерах, правда, вместо танцев они предпочитали вечерний прохладный бассейн. В центре таких вечеров почти всегда были Вадим Иванович и Танечка Даниловы (Данилов был представителем ССОД в Бирме), Саша и Валя Развины (Саша являлся вторым секретарем посольства), Володя и Таня Титовы (Владимир преподавал в местном технологическом университете), Дмитрий и Зоя Хреновы (Дима был специалистом на строящейся ГРЭС на севере Бирмы). Все с большим удовольствием слушали песни Вали Развиной и подпевали ей. Иногда такие вечера проводились у кого-то на вилле. Частыми гостями на них были наши друзья из братских социалистических стран — Венгрии, Польши, Чехословакии, ГДР, Югославии и др. А ведь друзья-то действительно были. Где они все сейчас? Вспоминают ли наши добрые встречи?..

Словом, жили мы дружно, весело, не было склок и скандалов, зависти и обид. Позже я не раз вспоминал этот хороший коллектив. Не знаю, получилось ли так потому, что для нас это был первый заграничный коллектив, первая командировка, или просто счастливо сложилось, что в одном месте собрались хорошие люди.

Организатором всей нашей жизни был посол Андрей Мефодиевич Ледовский. Ранее он работал в Китае, потом в ЦК КПСС. Он любил решать какие-нибудь хозяйственные вопросы на обширной территории посольства (вилла посольства — большой двухэтажный дом и земля принадлежали, кстати, бывшему главе правительства Бирмы У Ну). Так вот, однажды Ледовский, озабоченный вопросом благоустройства, распорядился обнести газоны небольшими деревянными ажурными заборчиками, высотой тридцать — сорок сантиметров. Через день-два, совершая свой ритуальный утренний обход в сопровождении завхоза и садовника, он увидел результат своего предыдущего указания и удивленно спросил завхоза: «Кому пришла в голову нелепая мысль поставить здесь такие заборчики и сотворить кладбище?» На удивленный ответ хозяйственника, что это он, посол, велел позавчера так сделать, Андрей Мефодиевич невозмутимо заявил: «Убрать».

Проводя работу с агентурой, находящейся у меня на связи, я продолжал активный поиск новых источников информации как среди иностранцев, так и бирманцев. Уже на протяжении нескольких месяцев я вел изучение одного крупного правительственного деятеля Бирмы. Свои действия не форсировал, продвигаясь шаг за шагом. Встречи проходили как в доме объекта, яхт-клубе, а он был его членом, так и на различных приемах.

После установления хороших личных отношений я стал приучать Дана (так именовался бирманец в переписке с Центром) к тому, что интересуюсь вопросами его профессиональной деятельности. Вопросы и момент их постановки я тщательно продумывал, чтобы не вызвать отрицательной реакции с его стороны. Дан охотно включался в такие беседы. Затем я попросил моего друга изложить свое мнение по интересующей проблеме письменно. Он воспринял эту просьбу спокойно и стал готовить письменные сообщения. В конце концов я подвел Дана к мысли, что проще передавать мне документы. Он сам однажды заявил, что для него легче и удобнее показывать мне некоторые документы, чем делать из них выписки. Это было то, что надо, и работа заметно оживилась.

Любая разведка использует несколько основ привлечения объекта своего внимания к сотрудничеству. Наиболее распространенными являются идеологическо-патриотическая; материальная и основанная на компромате, на допущенных объектом нарушениях этического или морального характера.

Методы работы также различаются — это и постепенное втягивание в сотрудничество; вербовочное предложение в лоб, когда объекту делается прямое предложение работать с той или иной разведкой неожиданно, естественно, после кропотливого изучения человека. Есть и другие методы.

Каждый разведчик волен выбирать, ориентируясь на характер сложившихся отношений с объектом своего внимания, как ему действовать в той или иной ситуации. Важно до минимума свести шанс отказа человека от работы с разведчиком. Но, естественно, и такие случаи бывают, здесь, как и в любом деле, бывает брак или недоработки.

Мне удалось успешно завершить привлечение к работе со своей службой этого высокопоставленного чиновника правительства Бирмы, и оно продолжалось долгие годы, до ухода нашего помощника на пенсию.

Занимаясь американцами, я постоянно искал возможности познакомиться с их представителями, использовал любой шанс. Мне удалось проникнуть в закрытые клубы, где веселились и отдыхали технические сотрудники западных посольств. Конечно, появление такого представителя в таких местах не вызывало восторга у служб безопасности этих посольств. Но как я отмечал ранее, уровень знания английского языка позволял мне скрывать свое славянское происхождение и тем самым избегать в течение какого-то времени расшифровки перед окружением, что среди них появился русский. Ну, а когда дело доходило до признания, что я советский дипломат, эта новость вызывала на какое-то время шок среди моих новых знакомых. Затем спиртное и веселая музыка делали свое дело, шок проходил, и люди забывали, что среди них есть чужой. Но все же я отмечал, что нет-нет да скользнет в мою сторону настороженный взгляд. И мне часто приходилось отступать с завоеванных позиций.