Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

Однажды в штабе отряда произошло ЧП — случился пожар на соседней вилле, где располагались офицеры разведки штаба. Дело было поздним вечером. Сначала вспыхнула печка, а затем огонь охватил и стены помещения второго этажа. В соседней комнате размещался склад нашего оружия, где были гранаты, патроны, запасы солярки в канистрах. Ребята не растерялись, быстро перетащили оружие вниз и приступили к тушению огня. Такие случаи с солярными печками часто случались и в армии. Несовершенная их конструкция приводила к сильным пожарам, даже с жертвами.

Мы заметили вовремя этот пожар и поспешили на помощь своим товарищам. Работали споро, без суеты и паники. И тут я заметил одиноко стоящего в стороне от горевшего здания человека в одном нижнем белье. Весь облик его источал испуг и растерянность. Я подошел к нему и, к своему изумлению, узнал в нем старшего офицера этой виллы. Я не нашелся сразу, что ему сказать, только резко спросил: «А кто же руководит тушением огня и выносом оружия?» Тот ответил, что это делают его помощники. Ну что можно было объяснять такому руководителю. Я отошел от него, и даже позже, когда все было благополучно закончено, у меня не было никакого желания воспитывать этого человека. «Ему, пожалуй, — подумал я, — уже ничего не поможет».

Руководство представительства КГБ обвинило нас в неумении пользоваться печками, поручило провести разъяснительную работу среди солдат и офицеров. Но когда через несколько дней в одном из домов представительства также произошел взрыв печки и пожар, то все обвинения отпали сами собой.

Как-то Спольненко в ходе беседы затронул вопрос об активизации помощи офицерами отряда «Каскад» сотрудникам представительства в организации и проведении встреч с афганскими источниками информации. Я согласился с ним, что такая работа должна быть активизирована, тем более что у нас есть и боевая техника для прикрытия встреч в удаленных от центра населенных пунктах. Но эти мероприятия надо умело планировать, чтобы не мешать друг другу в работе. Спольненко настаивал на том, чтобы наши офицеры вообще взяли на себя дело по обеспечению связи офицеров представительства с афганцами, осуществляли постоянную охрану таких операций. Мои доводы о том, что это лишит наших работников возможности самим продолжать работу с агентурой по добыванию информации, не подействовали. Спольненко заметил даже, что работа офицеров представительства важнее работы офицеров «Каскада». Я понял, что убеждать его бесполезно, и предложил ему связаться с Дроздовым и решить этот вопрос. Он ответил, что так и сделает.

В этот момент раздался телефонный звонок, вызывала на связь Москва. Спольненко доложил обстановку, обсудил еще какие-то проблемы. На мой вопрос — нужно ли мне удалиться из кабинета, представитель жестом оставил меня на месте. И вдруг он заявил своему собеседнику: «Яков Прокофьевич, мой заместитель, руководитель отряда «Каскад», не подчиняется моим приказам, отказывается обеспечивать безопасность работы офицеров представительства». Видимо, на эту его тираду последовал вопрос — а кто это такой и где он? Спольненко ответил, что это капитан первого ранга Сопряков и он сейчас находится в кабинете. Медяник попросил представителя дать мне трубку. Взяв трубку, я услышал резкий голос заместителя начальника разведки: «Сопряков, что творится в Кабуле?» Я не растерялся, так как хорошо знал Медяника, работал под его руководством в резидентуре в Индии. Я ответил: «Яков Прокофьевич, будучи офицером и подчиненным, я не могу не выполнять приказы генерала, но я предлагаю

Спольненко решить вопрос об использовании отряда «Каскад» в новом качестве с моим непосредственным руководителем Юрием Ивановичем Дроздовым. Мы только что обсуждали этот вопрос и представитель вроде бы согласился с этим предложением».

Медяник, секунду подумав, ответил, что я прав, и предложил передать телефонную трубку Спольненко. Что он сказал генералу, я не слышал, но, судя по его красному, возбужденному лицу, видимо, не очень приятные слова.

Повесив трубку, представитель как-то удивленно спросил меня, откуда я знаю Медяника. Я ответил, что в свое время работал с ним за границей. На этом наша беседа и хорошие личные отношения в Афганистане закончились. А ранее я бывал у Спольненко в квартире в посольском доме, он с гордостью показывал мне свою богатую коллекцию российских и советских боевых орденов, холодного оружия. Он просил передавать ему афганские сабли и ножи, если таковые будут попадать в «Каскад». Что я иногда и делал.

Теперь, видимо, я стал для генерала неудобным и даже бесполезным. Но жизнь на этом не кончается.

Приближался Новый, 1982 год. Это самый приятный и радостный праздник для всех наших людей. Даже находясь в тропических жарких странах, мы умудрялись без снега, но с Дедом Морозом и Снегурочкой весело отмечать его. Не должен быть исключением и Афганистан. А зимы здесь суровые, со снегом, холодом. Ведь Кабул расположен высоко в горах. Только бы не было пальбы душманов и потерь среди наших товарищей.

Приготовления шли полным ходом. Наши летчики привезли для нас из Советского Союза красавицу — пушистую зеленую елку. Солдаты украшали ее самодельными игрушками, прибирались в помещениях, офицеры придумывали и вывешивали в столовой плакаты — лозунги с пожеланиями на Новый год, и все это было в стихах. Наши трудяги переводчики, все выходцы из солнечного горного Таджикистана, готовили новогодний сюрприз — рядом сооружался мангал для жарки шашлыка. Настроение у всех было приподнятое, еще бы — в этом году мы должны будем вернуться домой, успешно завершив свою трудную работу.

Не изменили мы традиции пригласить на торжества почетных гостей. К нам в гости приехали руководители отряда МВД СССР Н. Комарь и В. Трофименко, а также командир расположенной в кабульском аэропорту дивизии Слюсарь. Наш зам по тылу Юрий Крылов поддерживал самые тесные отношения с командованием этой дивизии, она снабжала нас продовольствием весь период пребывания в Афганистане.

Родные и близкие наших офицеров, находящиеся в Союзе, также позаботились о нас. Мы получили посылки к Новому году, и там были сюрпризы в стеклянной упаковке с игристым содержимым.

Все мы разместились за длинным столом в столовой, возле елки. И вот пришел 1982 год.

Первый тост за Новый год, за успех нашего дела. Второй — за родных и близких, тревожившихся за нас. Третий тост — за светлую память о погибших товарищах.

После каждого тоста в полной тишине удивительно звучали наши алюминиевые кружки, когда мы сдвигали их вместе — над столом по комнате неслись до боли знакомые звуки, которые мы слышим в небесах, — курлы, курлы, курлы. Это сходство поразило всех. Раньше как-то не обращали внимание на это. Вот так. вместе с нами в Кабуле оказались и родные «журавли».