Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

С июля по ноябрь 1937 года Николай Григорьевич работал под непосредственным руководством вернувшегося из Испании начальника Разведупра Красной Армии Я. К. Берзина по восстановлению агентурной сети и созданию нелегальных резидентур «глубокого залегания» (на военное время). Именно в то время были задействованы Треппер, Радо, Кент, фон Шелия, Эльза и другие.

Николай Ляхтеров впервые встретился с Яном Берзиным в 1933 году на специальном факультете Академии имени Фрунзе (Берзин приехал для проведения беседы со слушателями нового набора).

Помню, Николай Григорьевич рассказывал: «Встретил его начальник нашего факультета комдив Куцнер. Провел в президиум и представил нам. Честно говоря, не верилось, что перед нами сидел легендарный герой борьбы с царизмом, бесстрашный боец Гражданской войны и умелый организатор военно-стратегической разведки. Все мы увидели перед собой высокого (свыше двух метров), стройного, седовласого, с живыми сине-голубыми глазами человека, который в течение полутора часов глубоко и доказательно изложил основные резкие изменения в международной обстановке в связи с приходом к власти в Германии Гитлера и нацистской партии и вытекающие из этого новые задачи стратегической разведки и спецфакультета Академии имени Фрунзе…»

Во время Гражданской войны Ян Карлович Берзин командовал отрядом ЧК. В 1919 году входил в состав правительства Латвии. С 1921 по 1935 год был начальником Разведывательного управления Генштаба Красной Армии. В 1935 по 1936 год — заместителем командую щего ОКДА (Особой Краснознаменной Дальневосточной армии). 27 августа 1936 года он возглавил советскую военную миссию в Испании, в которую входили также генералы Горев, Малиновский, Кулик, Штерн, Павлов, Сверчевский и др.

Ян Карлович имел природный острый аналитический ум, был хорошим психологом. У него был большой опыт нелегальной работы в условиях царского режима и Гражданской войны. Он был весьма требовательным руководителем, но никогда не рубил сплеча. Берзин лично принимал участие в вербовке ценных агентов, таких, как Зорге, Радо, Треппер, Шелия и др. Он решительно отстаивал перед Политбюро ЦК и лично Сталиным подчиненных ему разведчиков, обвиняемых в антиправительственных действиях. Всех их он хорошо знал, знал их сильные и слабые стороны, их ошибки, допускавшиеся в aгентурной или информационной работе.

Н. Г. Ляхтеров вспоминает такой случай: « Летом 1938 года было получено очень важное сообщение от нашего крупного агента фон Шелия о предстоящей встрече польского министра иностранных дел с руководителями фашистского рейха и возможном заключении договора о ненападении и совместной борьбе против Советского Союза. Эта информация немедленно была расшифрована, отпечатана и направлена Ворошилову, его заместителям и начальнику Генерального штаба».

Ляхтеров проверил это сообщение и установил, что машинистка допустила опечатку в одном слове. Было напечатано «посетил», а нужно было написать «посетит». Одна неправильная буква меняла смысл всего донесения. Машинистка сделала исправления в пяти экземплярах, а в шестом, который оставался в документах отдела, стерла букву «л» и опять напечатала «л».

Ворошилов, прочтя донесение, наложил резолюцию: «Срочно тов. Сталину, тов. Молотову. Машинистка отпечатала два экземпляра и опять напечатала «посетил». В это время Ляхтерову пришлось срочно уехать в Коминтерн, а начальник отдела полковник Струнин, не зная об этой злосчастной ошибке, проверил донесение, напечатанное по шестому экземпляру, и отправил его адресатам.

Через два часа Сталин позвонил Берзину и спросил: «В чем дело? Получил от вас важное сообщение. На первой странице говорится «посетил», а на четвертой «посетит». Если «посетит», мы можем принять меры воспрепятствовать этой встрече. Разберитесь и доложите».

Берзин вызвал начальника отдела и Ляхтерова, отчитал их в строгой, но тактичной форме, наложил на них взыскание: «Строгий выговор в приказе по РУ» — и еще раз напомнил им, как важно тщательно проверять всю информацию и документы, получаемые от агентуры, легальных источников, радиоперехватов и т. д.

Докладывая Сталину итоги расследования этого инцидента с буквой «т», он взял на себя всю вину за происшедший недостаток в работе информационных органов Разведывательного управления Генерального штаба.

Берзин разделял взгляды Тухачевского, Егорова (начальника Генерального штаба), Триандофилова, Якира и других крупных военачальников на необходимость срочных реформ в Красной Армии, обновления руководящих кадров армии и флота, создания вооруженных сил, способных противостоять не только вырастающей в Германии фашистской армии, но любой группировке вооруженных сил капиталистических стран. Он никогда не был предателем, шпионом капиталистических разведок и контрразведок.

Трагически закончилась жизнь Берзина и Урицкого — в конце 1937 года они были расстреляны.

Сложно складывалась судьба Треппера, Радо, Кента, фон Шелия и Эльзы.

О жизни и работе Леопольда Захаровича Треппера советский читатель узнал из сообщений нашей прессы (см. «За рубежом», № 27 и 28 за 1989 год). Леопольд Треппер гражданин Польши, журналист, член коммунистической партии с 1925 года, активно работал в Коминтерне. Советская военная разведка привлекла к сотрудничеству, по ее рекомендации он отошел от активной политической деятельности. После соответствующей подготовки Треппер был направлен в Бельгию и Голландию для создания условий разведывательной работы против Германии. В качестве радиста к Трепперу был выведен Кент, советский гражданин.

В Европе Леопольд Треппер создал несколько торговых фирм и приступил к активному выполнению заданий Центра, привлекая к сотрудничеству с советской разведкой новых людей.

Шандор Радо, гражданин Венгрии, руководитель сети советской военной разведки в Швейцарии, был привлечен к сотрудничеству в тридцатые годы. В 1937 году, когда собирались все руководители нелегальных резидентур в Центр, он не поехал в Москву и таким образом избежал ареста и возможного расстрела.

В январе 1945 года Леопольд Треппер, Шандор Радо и еще несколько человек советским военно-транспортным самолетом отправились из Парижа в Москву. Но так как в Центральной Европе продолжала бушевать война, маршрут на Москву был разработан через южные страны. Во время остановки в Каире Радо бесследно исчез. Вероятно, он отчетливо предвидел свою судьбу, ожидавшую его в Москве. Не испытывая никакого энтузиазма от перспективы закончить жизнь в одном из сталинских застенков, он не полетел в Советский Союз. И мне трудно осуждать его за этот шаг, зная, как сложилась судьба Треппера.