Брайан Аберкромби - Хофманн

— Это благодаря твоей знаменитой речи на XXIII съезде партии в 1961 году. Ты ведь там был самым молодым делегатом.

— Так или иначе, мы снова нашли друг друга и решили, что будет лучше, если мы ничего не станем менять в существующем положении вещей. Что в последствии пошло нам обоим на пользу. Между прочим, сначала планировалось, что на Ханнеса возлагается ответственность и за зарубежную часть операции «Прогулка». Но, странное дело, он заявил, что слишком «заржавел» для таких вещей, так что мне пришлось снова влезть в его шкуру. Но я тебе скажу, я‑то ведь тоже «заржавел». Когда долгое время активно не работаешь за рубежом, а я за исключением нескольких эпизодов никогда там и не работал, поневоле допускаешь ошибки. Пока мне везло. Да когда еще есть такие друзья, как ты!

Оба рассмеялись.

— Когда закончим операцию «Прогулка», тебе, боюсь, надо будет уносить ноги. Сементов живо разнюхает, кто мне тут помогал. Ты свою спокойную жизнь честно заслужил!

— Я хоть и на три года старше тебя, Сергей, мне 58, но считаю, что рановато еще на покой. Но ты, конечно, прав. Я и об этом уже позаботился. Через неделю собираюсь поехать в Париж. Я тебе потом оставлю номер, по которому ты мне сможешь позвонить. Встретимся. Мы могли бы вместе встретить Рождество?

— У тебя в деле не написано, что ты верующий.

— Ах ты, старая ищейка! — рассмеялся Курагин. — То-то и оно, что в деле всего не найдешь. А то не сидеть бы нам с тобой сейчас рядышком.

Он отпил глоток чая и посмотрел на часы.

— Пора, пожалуй, начинать вторую фазу. Идем, надо еще подготовиться.

— Я тебе уже говорил, что в Баден-Бадене объявился агент ЦРУ Тед Хантер?

Курагин остановился у двери и удивленно поднял брови.

— Я об этом случайно узнал. Следуя своей легенде, я постоянно хожу на заседания этого биологического конгресса и там обратил внимание на одного человека. Мой связной из ЦРУ постоянно подбрасывает мне свежую информацию о личном составе. И вот недавно я получил досье и на этого Хантера. Хотелось бы знать, что он тут делает? Вполне возможно, что агент «ФАЙЕРФЛАЙ», я тебе о нем рассказывал, тоже поблизости, и все это совсем не случайно. Но мне кажется, нам нечего беспокоиться об этих двоих, пока, по крайней мере. Попытайся разузнать, кто такой этот «ФАЙЕРФЛАЙ». Хантер остановился в «Холлидей-инн». До него мы доберемся, если надо будет.

Курагин кивнул, и оба вышли из комнаты.

Эдуард Городин лежал на кровати в своем номере гостиницы «Этоль», устремив взгляд в потолок. Он никак не мог успокоиться после проработки, устроенной ему вчера ночью Кузнельковым. Наорал на него, а сам тоже попался на хитрость этого Хофманна. Мало того, что этот тип ускользнул от них в Фройденштадте, так еще и Хаматаян куда-то запропастился. А теперь Кузнельков изображает из себя усердного служаку и добивается новых инструкций из Москвы. Какие тут инструкции, когда вся операция уже лопнула. Где теперь искать этого Хофманна? И куда подевался Хаматаян? Городин закрыл глаза. Вообще все задание ему с самого начала не понравилось. Если бы не этот безумный фанатизм Кузнелькова, Москва наверняка давно велела бы им вернуться.

В дверь постучали. Может, это Кузнельков? Нет — он должен был сначала позвонить. Городин с трудом поднялся и подошел к двери. На вопрос, кто там, приглушенный голос ответил ему: «Сервис в номерах». Когда он открыл дверь, все произошло в мгновение ока: четыре выстрела из пистолета с глушителем отбросили его в комнату. Его убийца быстро вошел и закрыл за собой дверь.

Тальков стоял у входа в ресторан «Латерне» и читал написанные на грифельной доске рядом с цветочными вазонами названия блюд: лягушачьи ножки, говяжий рулет, котлета из ягненка, шницель по-цыгански. Он еще не успел проголодаться после завтрака, и все эти блюда не возбуждали его аппетит. Кроме того, он вообще не за тем сюда пришел. И все же после успешного завершения второй фазы он бы с удовольствием сюда заглянул; почти 300‑летнее здание в стиле «фахверк» с зеленым фасадом, красными ставнями и желтыми декоративными гирляндами на зеленом фоне притягивало своим домашним уютом.

Он умышленно не смотрел на окна третьего этажа, потому что там был номер Кузнелькова. Его миниатюрная рация сообщила, что занавеска в нужной комнате шевельнулась. Тальков не спеша развернулся и двинулся вниз по Гернсбахерштрассе. Пересек площадь Иезуитов, свернул направо, на Софиенштрассе. По рации узнал, что Кузнельков следует за ним. Перейдя через Леопольдплатц, Тальков пошел по направлению к Лихтенштрассе, и через минуту оказался у входа в гостиницу «Этоль гарни».

Он поднялся по лестнице на четвертый этаж и постучал условленным стуком в номер Городина. Быстро вошел в открывшуюся дверь и захлопнул ее за собой. На полу у его ног лежал Городин. Еще один человек ждал с пистолетом наготове в ванной. Дверь распахнулась, и на пороге появился Кузнельков. Но прежде чем Кузнельков или сотрудник, спрятавшийся в ванной, успели среагировать, за спиной Кузнелькова внезапно вырос Курагин и короткой дубинкой нанес ему резкий удар по голове. Затем он произнес приглушенным голосом, так что его могли услышать только Тальков и человек в ванной: «Кишинев!» После этого втащил Кузнелькова в комнату и поспешно закрыл за собой дверь. Кишинев, город на Днестре, был родным городом Курагина, и одновременно это слово служило условным сигналом тревоги, а с другой стороны, означало высшую степень опасности, команду, требующую срочно прервать операцию. Энергичным движением руки Курагин остановил вопрос, готовый сорваться с уст.

— Сюда идет полиция. Может быть, они уже внизу. Придется прервать операцию и немедленно исчезнуть.

Тальков указал на Городина и Кузнелькова:

— А с этими что? Мы же не можем их здесь оставить. Курагин на секунду задумался.

— Конечно, не можем. Но раз уж нам не удастся сейчас их отсюда вытащить…

— …прикончим Кузнелькова, как планировалось, оставим их здесь, а потом заберем, — перебил его Тальков.

Курагин энергично покачал головой.

— Нет, нельзя. Полиция может заглянуть и в этот номер. Я позже тебе все объясню. Сейчас не время. Помоги, мы соорудим кое-что — мне уже приходилось такие вещи делать.

Он повернулся к человеку, вышедшему из ванной:

— Пистолет!

Затем к Талькову:

— Беремся вместе!

Совместными усилиями они подняли Кузнелькова, быстро подтащили его к небольшой тумбочке, на ней стоял телевизор, и опустили тело так, что его голова ударилась о край тумбочки и откинулась набок. Курагин сунул в его ладонь пистолет, показал знаком Талькову, чтобы тот ему помог. Они подняли тело Городина и подтянули его к Кузнелькову. Их третий человек должен был подпереть тело Городина так, чтобы он оказался в непосредственной близости от Кузнелькова. Курагин же подвел руку Кузнелькова с пистолетом прямо в живот Городина и нажал курок. В момент выстрела оба отпустили Городина, и он повалился на ноги Кузнелькова. Курагин схватил зеленый телефон, стоявший на маленьком столике, и подсунул его под ноги Кузнелькову. Теперь Тальков понял его замысел. Все должно было выглядеть так, как будто Кузнельков угрожал Городину, стрелял в него, во время перестрелки споткнулся о стоявший на полу телефон, упал на спину, ударившись о край тумбочки, и остался лежать без сознания. Последним выстрелом он попал Городину в живот, и тот повалился на Кузнелькова. Курагин взглянул на руки Талькова и своего помощника. Они были в перчатках. Он сделал им знак, и все трое поспешили к выходу. Прислушались. Было тихо, и Курагин осторожно открыл дверь.