Чингиз Абдуллаев - История безнравственности

Она смотрела на него расширяющимися от ужаса глазами, в которых стояли слезы…

– Затем он вас, конечно, уволил. Лишние проблемы ему были ни к чему. Он заплатил вам достаточно хорошую сумму при увольнении, которая позволила вам объявить о получении наследства от умершей бабушки и даже обменять свою квартиру. Своему другу вы, естественно, ничего не рассказали, придумав историю про бабушкино наследство и ваше принципиальное нежелание спать с Фигуровским.

Светлана вдруг навзрыд заплакала. Лопес нахмурился, а Аламейда покачал головой, выслушав перевод.

– Вы жестокий человек, Дронго, – заметил Лопес. – А еще смеете говорить об «испанских сапогах»…

– Я не жестокий, я очень жестокий. Только я ненавижу не этих несчастных женщин, а их патронов, искренне считающих себя хозяевами новой жизни, – нахмурился Дронго. – Просто хорошо понимаю положение этой женщины. Одна без мужа поднимала сына и работала в крупной компании на приличной зарплате. Не всякая рискнет в ее положении отказать своему боссу. Она и не смогла отказать. Узнав, в какой именно больнице она лежала, я сделал верные выводы. – Он поднялся, подошел к плачущей Светлане, протянул ей свой чистый носовой платок и попросил:

– Успокойтесь, я не собираюсь рассказывать об этой истории вашему другу. Успокойтесь и не плачьте. Нам нужно было знать правду, чтобы представить себе, каким именно человеком был Михаил Матвеевич Фигуровский.

– Он был не таким уж чудовищем, каким вы его нарисовали, – всхлипнула она, – просто все так получилось. Я сама виновата – неправильно рассчитала и «залетела». А потом уже было поздно…

– Не вините себя, – сказал Дронго, – и оставьте себе мой платок. Можете выпить и мой чай – кажется, он уже остыл. Обещаю вам, что Вязанкин никогда не узнает, о чем именно мы говорили в этой комнате. Это останется нашей маленькой тайной.

– Спасибо, – всхлипнула она еще раз.

Дронго протянул ей чашку с холодным чаем.

– И он вас не узнал, встретив в отеле?

– Нет, не узнал, даже не посмотрел в мою сторону. Это и понятно. У него каждую неделю была новая женщина; конечно, он не мог меня помнить. Пять лет прошло.

– Успокойтесь и не волнуйтесь. – Дронго сел на свое место. – Представляю, как переживал тогда ваш друг… А остальных приехавших вы знали?

– Видела несколько раз в нашем офисе господина Торосяна. Я вспомнила его фамилию. И, конечно, дочь Молдобаева – Линару. Она была еще хуже, чем Фигуровский. Девочки специально стирали макияж и прятали обувь на каблуках, когда она появлялась в офисе. Говорят, у нее был какой-то неудачный брак с первым мужем, поэтому она ненавидела всех красивых и успешных женщин, вызывавших у нее просто бешенство. Даже потребовала как-то уволить одну нашу девочку, ходившую в особенно короткой мини-юбке. Но потом Фигуровский перевел ее в наш филиал. Знакомые девчонки говорили, что эта госпожа успокоилась только тогда, когда вышла замуж во второй раз.

– А прежнюю жену Фигуровского вы знали?

– Елизавету Никитичну? Конечно, знала. Такая холодная и неприступная северная дама. Кажется, у нее в роду были шведы или датчане. Красивая женщина, которая не захотела терпеть выходки своего мужа. Она сейчас с дочерью живет в Англии.

– Ясно. У меня больше нет вопросов. И не нервничайте, все уже в прошлом.

– Кто его убил? – спросила Светлана.

– Это мы и пытаемся выяснить.

– Его отравили?

– Его убили. Но если вас интересует, каким образом, – то да, его действительно отравили.

– Тогда это могла сделать женщина, – предположила Светлана. – Или его жена, которая тоже могла узнать о его похождениях, или Линара Молдобаева, которой он просто не нравился. Они были слишком разными людьми, и она всегда считала, что компанию создал ее отец, что было правдой, а Фигуровский обязан своим положением их семье, что не совсем правильно, так как Михаил Матвеевич много и долго работал для успеха их общего дела.

Поразительно, что даже спустя столько лет она не готова была говорить о своем бывшем боссе только в черных красках. «Поистине, душа женщины – более чем загадка», – подумал Дронго. Он посмотрел на Лопеса и тот согласно кивнул, разрешая отпустить свидетеля.

– Вы можете идти, – сказал эксперт.

Светлана поднялась и, вздохнув, вышла из комнаты, унося с собой и его носовой платок.

– Надеюсь, теперь мы допросили всех свидетелей? – поинтересовался Аламейда. – Только время потеряли, ничего не выяснив…

Он не успел договорить, когда в комнату буквально вбежала Эрика.

– Там нашли горничную, которая видела, как вчера днем одна русская женщина входила в номер погибшего! – крикнула она с порога.

Все сразу поднялись со своих мест, а Эрика так же быстро снова выбежала.

– Значит, убийцей может быть женщина, – удовлетворенно произнес комиссар Аламейда, – я так и думал. Мужчина не стал бы прибегать к подобным методам.

– Да, сеньора Казарян входила в номер погибшего, – напомнил Лопес.

– Возможно, это и была Светлана Хворостова, – предположил комиссар. – Она, конечно, расплакалась, и мы все расчувствовались, а наш эксперт даже любезно одолжил ей свой носовой платок. На самом деле она решила отомстить за потерянного ребенка и свою жизнь, решив, что в этом отеле появился удобный случай поквитаться со своим бывшим мучителем, который принес ей столько страданий. Скорее всего, он ее узнал, но нарочно не показывал этого, чтобы не вызывать ненужных подозрений у своей жены и друга Хворостовой. Тогда все выглядит абсолютно логичным. Она пыталась отравить его за завтраком, а потом отправилась в его номер. Он, конечно, открыл ей дверь, любезно пригласил в комнату. А она, воспользовавшись моментом, бросила яд в его стакан и ушла. Он выпил свой томатный сок только вечером, когда она ужинала в ресторане и таким образом имела почти абсолютное алиби. Да, теперь все сходится.

– Не сходится, – возразил Дронго.

– Почему?

– Она не могла знать, что встретит здесь эту компанию и своего бывшего босса. А раз не знала, то не могла и подготовиться к преступлению. Можете объяснить мне, откуда у нее появился такой сильнодействующий яд? Она что, могла купить его в обычной испанской аптеке без рецепта? Никогда не поверю. Тогда откуда? И еще одно обстоятельство. Я могу допустить, что она отправилась в номер к Фигуровскому, чтобы поговорить с ним, и только затем решила его отравить. Но за завтраком? Когда он мог умереть, ничего не сказав и тем более даже не узнав, кто именно его отравил? В этом случае месть лишена всякого смысла. Поэтому я убежден, что она не могла быть убийцей Фигуровского.

– Вы готовы разбить любую успешную версию, лишь бы не соглашаться с нами, – прошипел разочарованный Аламейда.