Чингиз Абдуллаев - История безнравственности

– Кроме одного. Сегодня утром из отеля выписалась семья Хааваоке. Муж и жена. Мужа зовут Антс Хааваоке, и он, очевидно, ничего не знает о ваших замыслах. А его жена, Делия Хааваоке, на самом деле не эстонка, а литовка Делия Ренчис. И я достаточно легко выяснил, что госпожа Ренчис и вы вместе учились во ВГИКе, на режиссерском факультете. Испанским следователям даже в голову не могло прийти, что в конце восьмидесятых во ВГИКе вместе учились литовцы, казахи и представители других республик. Они об этом не знают. И самое поразительное, что двадцать лет назад, когда вы учились вместе в этом славном учебном заведении, произошло похожее преступление. Только тогда погиб супруг Делии Ренчис – Юозас Трейцис. И знаете, как погиб? У его жены было абсолютное алиби, она находилась в Вильнюсе, когда он отравился. Их соседом по общежитию были вы, господин Кумарбеков. Еще одно невероятное совпадение. Я убежден, что яд, которым отравили Трейциса, и яд, которым отравили вашу жену, абсолютно идентичны. Просто госпожа Делия Ренчис вернула вам долг через двадцать лет, ведь вы тогда помогли ей избавиться от мужа.

Возможно, она была вашей тенью все эти годы, помогая в ваших преступных замыслах. Очевидно, вам удалось уговорить свою бывшую супругу переписать завещание на вас, и после ее смерти вы автоматически становитесь владельцем сорока процентов акций. Но вы опасались Фигуровского. Он решительно пресекал все попытки вмешиваться в работу компании. И, конечно, он бы не поверил в случайную смерть своей компаньонши. Поэтому в первую очередь нужно было убрать самого Фигуровского. Вероятно, вы собирались потом убедить его вдову передать вам и ее пакет акций в доверительное управление, тем более что все знали о намерениях Михаила Матвеевича оставить эти акции своей молодой жене, а недвижимое имущество и другие деньги разделить между детьми.

– Нас еще не ознакомили с завещанием, – снова вмешалась Зоя.

– Это всего лишь ваши выдумки и инсинуации, – скривился Дастан, – вы придумали эти глупости и высосали их из пальца. Никого я не убивал и ничего не планировал. А господин Трейцис тогда умер, отравившись грибами. Это было в девяносто первом году, так что никакого сравнительного анализа ядов быть не может. Насчет моей первой жены – я действительно сожалею, что она уехала в Ташкент. А свою вторую жену я очень любил и ценил, несмотря на все ваши глупые предположения.

– И вы не учились на режиссерском факультете вместе с Делией Ренчис, ставшей теперь Делией Хааваоке? – спросил Дронго.

– Учился, – кивнул Дастан, – но с тех пор прошло уже двадцать лет, и мы могли просто не узнать друг друга…

– Случайно оказавшись вместе в этом отеле, – закончил за него фразу Дронго.

– Они уже улетели, поэтому вы говорите мне такие немыслимые ужасы, – усмехнулся Дастан. – У вас нет ни одного доказательства.

– Есть, – сказал Дронго, доставая паспорт Кумарбекова. – Это, кажется, ваш документ.

– Он лежал у меня в сейфе, – гневно вспыхнул Дастан. – Как вы посмели его забрать!

– Посмотрите, здесь есть отметки о пересечении вами Шенгенской зоны. И два раза стоит штамп Эстонии. За неделю до выезда сюда вы съездили в Таллин на один день, чтобы договориться. Увидев этот штамп, я больше ни в чем не сомневался. Тем более что в отеле была только одна эстонская пара.

– И на основании этого штампа вы обвиняете меня в двойном убийстве? – с вызовом спросил Дастан.

– Нет, – ответил Дронго, – я обвиняю вас и вашу сообщницу в двойном убийстве на основании и ее показаний. – Он шагнул к дверям, несколько театрально их раскрыл и громко позвал:

– Госпожа Хааваоке, вы можете войти.

Дастан вскочил на ноги. Этого он явно не ожидал. В комнату медленно вошла его сообщница.

– Я больше так не могла, – призналась она, – просто не могла… – Лицо ее стало белым как мел.

И тогда Дастан зарычал от гнева и бешенства. В комнату вбежали двое офицеров полиции и надели на него наручники. У Дастана началась неконтролируемая истерика. Джил изумленно смотрела на него и на Дронго. В ее глазах застыли слезы.

Он попросил разрешения приехать в тюрьму, чтобы встретиться с задержанным Дастаном Кумарбековым. Следователь разрешил ему эту встречу. Комиссар Аламейда был в восторге от проведенного расследования, наконец окончательно поверив в эксперта и признавая его талант. Дронго прошел в комнату для свиданий. Лопес и еще один офицер полиции ввели задержанного в наручниках. Дронго поднялся при их появлении.

– Господин Лопес, – обратился он к следователю, – вы можете снять с него наручники? Я хотел бы поговорить с ним наедине.

– Это опасно, сеньор эксперт, – предупредил его Лопес, взглянув на мрачное лицо Дастана, – он сейчас сам не контролирует свое поведение и может напасть на вас.

– Ничего страшного, – ответил Дронго, – я думаю, вы будете где-то поблизости и в случае чего придете мне на помощь.

Лопес взглянул на широкие плечи эксперта. Тот был на целую голову выше и следователя, и задержанного, и даже офицера полиции, вошедшего вместе с Дастаном. И гораздо мощнее. Справиться с таким атлетом даже разъяренному обвиняемому будет достаточно сложно.

– Хорошо, – улыбнувшись, согласился следователь, – мы оставим вас одних. Снимите с него наручники, – приказал он офицеру.

Тот быстро снял наручники и вместе с Лопесом вышел из комнаты. Дастан с некоторым интересом взглянул на Дронго.

– Вы смелый человек, – мрачно сказал он, – я не думал, что после всего случившегося вы заявитесь ко мне в тюрьму и решитесь остаться со мной один на один.

– Я хотел с вами поговорить, – просто сказал Дронго.

– О чем? Вы уже сказали все, что могли.

– Очевидно, не все. Я пришел, чтобы с вами договориться.

– О чем?

– Мне искренне жаль несчастную женщину, которую вы втянули в свои преступления. Вы знаете, что она тоже задержана?

– Это не я ее втянул, – усмехнулся Дастан, – это она меня втянула двадцать лет назад.

– Я вас не совсем понимаю.

– И не поймете.

– Может, объясните? Я поэтому и пришел к вам.

– Какая разница? – отмахнулся Дастан. – Все равно все закончилось. Или вам нравится копаться в человеческом дерьме?

– Я пришел, чтобы помочь госпоже Хааваоке, – повторил Дронго, – и полагаю, что мы сможем договориться.

– О чем договариваться? После вашей блистательной речи нас отправят на электрический стул.

– Вы прекрасно знаете, что в Европе нет смертной казни. Не ерничайте, Дастан. Нам обоим нужно подумать, как спасти несчастную женщину, которая стала невольным соучастником ваших преступлений.

– Не совсем невольным, – возразил Дастан и нахмурился. – Мы тогда были молоды. Ее муж учился на четвертом курсе, а мы были на первом. Они с Делией поженились. Он был намного старше нас, лет на восемь. И все время пил, иногда позволяя себе срывать на ней свое раздражение. Она часто ночевала у нас в комнате. Мы жили вместе с Гулсум, которая училась на актерском. Однажды, когда она отсутствовала, Делия в очередной раз прибежала к нам. В общем, мы стали любовниками. Так продолжалось некоторое время, пока она не сказала, что не может больше терпеть и собирается посыпать каким-то порошком маринованные грибы, которые он так любил. Я, конечно, ее отговаривал. Мать у нее была химиком и имела доступ к этим сильнодействующим ядам. Она, разумеется, не догадывалась о том, что именно задумала ее дочь. Все прошло идеально. Делия улетела в Вильнюс, а я зашел вечером к ее мужу и достал эту банку грибов. Там были еще двое, но они не притронулись к грибам. Юозас скончался через два дня, и никто даже ничего не заподозрил. Время было плохое, осень девяносто первого. Тогда все разваливалось, распадалось на части, и неудачливый литовский оператор, учившийся на режиссера, когда ему было уже под тридцать, практически никого не волновал. Никто даже не поинтересовался, почему и как он умер. Просто выдали справку, что он отравился грибами.