Нисон Ходза - Операция «Эрзац»

Когда Корманову ввели в кабинет, она увидела там Лозина и объяснила его присутствие по-своему.

— Вас тоже задержали? Но почему? Надеюсь, вы подтвердите, что мину обнаружила именно я! Если бы не я, печь вышла бы из строя! Страшно подумать о последствиях! И вот — награда! В чём меня подозревают, если я же сама первая…

— Сейчас узнаете, в чём вас обвиняют. Садитесь, Корманова. — Лозин указал на стул, приставленный к торцу длинного стола и сел на противоположном конце. — Можете идти, — сказал он часовому.

Часовой вышел.

Корманова продолжала стоять. Она всё поняла. Лозин оценил её самообладание, когда наконец, заставив себя сесть, она сказала ровным, спокойным голосом:

— Очевидно, и в вашей работе возможны ошибки? Почему я нахожусь здесь?

— Вы пытались осуществить диверсию на хлебозаводе в ночь с двадцать второго на двадцать третье февраля. Признаёте вы себя виновной в этом?

— Как же вы можете так говорить, ведь вы же сами видели…

— Корманова, отвечайте на мой вопрос: признаёте вы себя виновной в попытке совершить диверсию на хлебозаводе?

— Да нет же, конечно, нет! Это какой-то кошмар!

— Каким образом вы обнаружили мину?

— Вы же сами видели! Я протирала крепления опорного вала, вдруг услышала какой-то звук… как тиканье будильника… Я не сразу поняла, что это такое… Мне и в голову не приходило!.. Потом я заглянула туда и догадалась, что это мина… Я слыхала, что бывают мины с часовым заводом, и сразу закричала, предупредила!

— На какое время был назначен взрыв?

— Да откуда же я могу знать?

— Забыли? Могу напомнить — на половину первого ночи. Через полчаса после окончания вашей смены.

— Я этого не знаю…

— Почему вы так упорно стремились уйти с завода? Почему прикинулись больной? Вы были здоровы, пока не узнали, что вам придётся задержаться на работе и быть в цехе в момент взрыва.

— Я ничего не знала.

— Вы утверждаете, что обнаружили мину, потому что услышали тиканье?

— Да.

— Ставлю вас в известность, что мина была обнаружена в двадцать два часа сорок пять минут, в то время, когда вы получали казеин. Обнаружена и обезврежена. Ваша выдумка неудачна: вы не могли слышать тиканье. Ещё раз спрашиваю: от кого вы получили задание? Кто передал вам мину? — Лозин с удовлетворением следил, как с каждым его вопросом Корманова теряла уверенность, лицо её покрылось красными пятнами. — Отвечайте: кто вам передал мину?

— Я не знаю, ничего не знаю!

— Где вы работали до войны?

— Я вам говорила… Работала в Острове… в пекарне… А в Ленинград приехала за неделю до войны, но жила в Пушкине…

— Вы называете Остров и Пушкин потому, что теперь там немцы и нельзя проверить ваши показания. Но ведь в Острове не было цирка!

— Что? Я не понимаю…

— Отлично понимаете. До войны вы работали в цирке, а в Острове цирка не было. Значит, вы опять говорите неправду. Но о вашей работе в цирке мы ещё побеседуем. Как давно вы знаете Климову?

— С первых дней войны.

— Где вы с ней познакомились?

— В кино. Нас познакомил её муж Игорь Стопин. Мы случайно встретились в кино.

— Где и когда вы познакомились с Игорем Стопиным?

— В Острове. Он туда приезжал к родственникам.

— Когда?!

— В тридцать девятом году.

— Где сейчас находится Игорь Стопин?

— В извещении сказано, что он пропал без вести. Так мне говорила Климова.

— Приходилось ли вам слышать от Климовой какие-либо антисоветские или пораженческие разговоры?

— Приходилось. Она говорила, что немцы возьмут Ленинград, что скоро советской власти в России не будет, а будет новый порядок… и всякое такое. Но я её жалела, ничего не сообщала. Признаюсь… Это моя тяжёлая вина перед Родиной.

— Кому и при ком она это говорила? Назовите фамилии.

— Она говорила мне… наедине.

— Значит, подтвердить ваши показания никто не может? Где вы познакомились с Сергеем Петровичем Дутовым?

Красные пятна на лице Кормановой побагровели, она молчала, опустив голову.

— Я жду ответа, — напомнил Лозин.

— Не помню…

Зазвонил телефон, Лозин взял трубку. Разговор занял не больше минуты, Лозин произнёс только одну фразу:

— Теперь вы убедились, товарищ сержант, что предполагать и знать — совсем не одно и то же? Убедились? Очень хорошо…

Положив трубку, он придвинул к себе протокол и задал неожиданный вопрос:

— Где сейчас находится принадлежащий вам двухтомник Маяковского?

— Какой двухтомник?

— Изданный в серии «Библиотека поэта». Когда вы жили в общежитии, эти книжки лежали в вашей тумбочке.

— Я сменяла их на пачку «Беломора».

— С кем сменяли?

— С каким-то лётчиком… на улице у булочной.

— Табак вы получали на заводе…

— Махорку. А я сменяла на «Беломор».

— Значит, вы не особенно дорожили этими книгами?

— Что уж теперь дорожить книгами?! Сейчас жив, сейчас — нет!

— Тогда объясните, почему вы так обозлились, когда Климова взяла их почитать? Что вас так испугало?

— Я не испугалась, я просто не люблю, чтобы трогали мои вещи без разрешения…

Лозин отложил протокол, встал и подошёл к окну. Казалось, он забыл о присутствии Кормановой. Он долго смотрел на пустынный, занесённый сугробами проспект Володарского, на покрытые инеем, оборванные троллейбусные провода, потом вернулся к столу и сказал с укоризной:

— Я задал вам много вопросов, но не получил ни одного правдивого ответа. Этой бессмысленной ложью и запирательством вы только отягощаете свою вину. Вот что… Я вызову вас ещё раз. Подумайте, как вам себя вести в дальнейшем. Перестаньте лгать. Кстати, вспомните, как ваша настоящая фамилия и почему вы не уехали из Ленинграда с цирком, в котором вы работали костюмершей.

Между первым и вторым допросом Кормановой выяснилось немало. При дополнительном обыске в дровяном сарае Кормановой был найден небольшой чемодан с передатчиком. Это подтвердило предположение Лозина — Корманова должна была сообщить немцам о результатах диверсии.

Рано утром Корманова снова сидела в кабинете Лозина. Было видно, что ночь она провела без сна. Голос её звучал глухо и вяло, неподвижная поза делала её похожей на манекен.

— Надеюсь, вы подумали о своих ответах и о своей участи? — начал Лозин. — В анкете вы пишете «незамужняя». Это правда? Я имею в виду не юридическую, а фактическую сторону вопроса. Вам понятен мой вопрос?

— Понятен. Я незамужняя.

— Когда вы последний раз звонили по телефону Д1-01-37?

Лозин задал этот вопрос, зная, что он вызовет смятение, но такой реакции он не ожидал. Корманова схватилась за сердце, откинулась на спинку стула, было слышно, как стучат её зубы. Лозин облегчённо вздохнул: точная дата последнего разговора Кормановой по телефону Д1-01-37 не имела сейчас для него особого значения, важно было убедиться, что разговор был.