Анатолий Чехов - Чёрный беркут

Карачун мог бы вызвать Каип Ияса к себе. Бывший контрабандист принял советское подданство, определился чабаном в один на приграничных колхозов. Но по одному ему известным соображениям Федор решил съездить за ним сам вместе с переводчиком.

Снова бегущая навстречу дорога, петляющая в горных распадках, гул мотора, усыпляющее покачивание машины.

«Надо ли, забыв о сне и еде, мотаться по горам в поисках контрабандистов и диверсантов, когда их десятки, а подчас и сотни рвутся через границу? — спрашивал себя Яков. — Да, надо! Надо выловить и эту банду, и все другие, какие попытаются прорваться через кордон».

То ли из-за усталости, то ли из-за нервного перенапряжения во время боя он уже не думал ни о последнем разговоре с Федором, ни об Ольге, ни о Светлане, ни о детях. Оставалась только постоянная глухая боль, поселившаяся в груди после гибели Лозового. Но и эту боль приглушали собой неотложные дела, весь смысл которых — борьба, суровая, опасная, постоянная.

По обе стороны проселочной дороги, на которую они свернули, потянулись земли колхоза, в котором бывший шаромыга пас теперь овец.

Вскоре показалась медленно двигавшаяся вдоль склона отара. Ее оберегали несколько чабанов, среди которых приехавшие не обнаружили старого терьякеша.

Карачун и Яков подошли к чабанам. После обычных приветствий и вопросов о здоровье майор спросил, где их новый товарищ.

— Ай, начальник, здесь был Каип Ияс! — сообщил пожилой чабан с жидкой белой бородой, росшей прямо из шеи. — Может, куда-нибудь за сопку зашел. Он говорил, что живот болел...

Из-за соседней сопки появился Каип Ияс, все такой же худой и морщинистый, похожий на выжатый лимон.

— Ай, лечельник, ай, Кара-Куш, — еще издали закричал он. — Вы кочахчи ищете? Вон там прошел человек!

Новый след, появившийся неожиданно в то время, когда надо было нащупать логово пособника Шарапхана — какого-то Сеида-ага, отвлекал коменданта от решения главной задачи. Вместе с тем он не имел права оставить след без внимания.

Карачун и Кайманов поднялись на седловину. Навстречу им бежали два пограничника.

— Кажется, новый прорыв, — с досадой проговорил Карачун.

— Товарищ майор, — доложил один из пограничников. — На границе обнаружен след. Какой-то странный.

Карачун и Яков подошли к месту, где был обнаружен след. Да, сомневаться не приходилось: границу совсем недавно пересек человек. Следы чарыков видны совершенно отчетливо. Нарушитель широко шагал, старался, очевидно, как можно скорее проскочить зону заложения нарядов. Но вел он себя действительно странно: шел будто пятками вперед. Совсем недалеко от линии границы след исчез, словно нарушитель спрятался где-то рядом.

Карачун нервничал. Это непредвиденное обстоятельство путало все карты. Откуда взялся нарушитель, да еще днем? Куда девался? Если он хороший стрелок, того и гляди угостит пулей. Случайно посмотрев на свежий нанос песка, Яков удивился: он готов был дать голову на отсечение, что несколько минут назад песок был нетронутым. Сейчас же на нем был отпечаток точно такого же следа, как и у линии границы: рваный чарык стянут ремешками, носки смотрят в стороны, но вдавлены глубоко. Кто оставил след?

— Тьфу! — Яков выругался, подошел к Каип Иясу и в сердцах схватил его за шиворот. — Что ж ты нам голову морочишь? Ведь замучил, собачий сын! Вот же нарушитель! Вот его рваный чарык, — показал он на след. — Здесь стянут ремешками. Здесь дырка на пятке.

Он заставил Каип Ияса поднять попеременно одну за другой ноги, показать подошвы чарыков.

— Ай, Кара-Куш! Ай, лечельник! — запричитал терьякеш, понявший, что отпираться бессмысленно. — Хотел мало-мало в аул сбегать, терьячку купить. У чопана нет терьяку. Без терьяка Каип Ияс жить не может.

— В какой аул? Вон в тот, за кордоном?

— Хороший аул, яш-улы, — подтвердил Каип Ияс. — Там у меня друг терьячок продает. Советский власть якши: есть дает, пить дает, спать дает, работать дает. Терьячок не дает. Ай, думал, быстро сбегаю, песочек заровняю. Ай, глупый Каип Ияс, хотел лечельников обмануть!

С досады Кайманов готов был дать Каип Иясу затрещину: надо же потерять столько времени! Но тот вдруг встал в воинственную позу:

— Я теперь советский! Бить советский нельзя. Таги Мусабек-бай бил! А тебе нельзя! Такой закон!

Всю жизнь униженный, всеми оскорбляемый, Каип Ияс впервые почувствовал себя человеком. Ему разрешили жить в Советской стране, доверили пасти отару. И он решительно заявил о своем человеческом достоинстве.

— Бить не будем, — успокоил его Карачун. — Нельзя бить. Садись в машину, у нас к тебе дело есть.

Хотя было не до смеха, но Яков едва удержался от улыбки при виде той важности, какую напустил на себя Каип Ияс, садясь в машину. Робость и наглость, приниженность и непомерное самомнение, наигранную развязность и тревогу — все это одновременно выражало желтое, морщинистое лицо Каип Ияса.

— Ай, Ёшка! — произнес он торжественно и в то же время заискивающе. — Ты меня ругаешь, а слыхал, что лечельник сказал? Ты еще узнаешь, какой человек Каип Ияс. Давай немножко терьяку, все для тебя сделаю. Не дашь, упадет сейчас Каип Ияс, сразу умрет.

Машина уже мчалась по направлению к комендатуре.

— У меня нет терьяку, — ответил за Якова Карачун, — но ты его можешь получить, если как следует подумаешь своей головой. Только хорошо думай... Таги Мусабек-бай все у тебя отнял: и здоровье, и жену, и детей, и все, что было в твоем доме. Правильно я говорю?

— Правильно, — согласился Каип Ияс.

— Значит, Таги Мусабек-бай и мне, и Ёшке, и тебе враг. Он враг всем, кто работает, трудится. За терьяк готов отнять у человека не только деньги, но и жизнь. Так я говорю, Каип Ияс? Враг или не враг тебе Таги Мусабек бай?

— Враг, лечельник, большой враг. — Глаза Каип Ияса загорелись мрачноватым блеском. — Он меня бил.

Услышав, что зачем-то понадобился большому начальнику, Каип Ияс сразу смекнул, что может заключить с Карачуном выгодную для себя сделку — получить кусочек терьяка.

— Ай, лечельник! — оживился он. — Дай немножко покурить, луну с неба достану. Не дашь, умрет Каип Ияс.

— Может быть, дам. Таги Мусабек опять к нам забросил терьяк. Его надо найти. Скажи, яш-улы, кто неподалеку от аула Ак-Кая может купить много терьяку?

Карачун и Кайманов понимали: стоит упереться Каип Иясу или назвать вымышленную фамилию, придется искать Сеида-ага во всех близлежащих аулах, а пока будут продолжаться поиски, тот успеет спрятать и бандитов, и терьяк, и упаковки.

— Ты сказал «яш-улы», лечельник? — уставившись слезящимися глазами на Карачуна, спросил Каип Ияс. — Мне сказал? — Он покачал головой, как бы отказываясь верить тому, что слышал. — Один только раз большой ваш начальник Василь-ага назвал меня так. Никто больше не называл. Каип Ияс — дохлый ишак. Каип Ияс — вонючий шакал. Каип Ияс — дерьмо. Так говорили... Все так говорят! А Каип Ияс — курд! Когда терьяк не курил, первый охотник был! Как сам Аликпер. Как вот Ёшка Кара-Куш. Птичке на лету в глаз попадал!..