Алексей Зубов - Вне игры

…Квальман. В диверсионно-разведывательной школе абвера ведал несколькими конспиративными квартирами, где жили и обучались будущие агенты разведцентра. Других обязанностей у него не было.

В той или иной форме архивные дела косвенно подтвердили многое, что еще вчера казалось сомнительным. Но подтвердили только до определенного рубежа, до того часа, когда гитлеровский агент с документами военврача Рубина был переброшен на нашу землю.

А «товарищ ЭВМ» подбросил еще один факт. Да какой! Захар Рубин фигурирует в протоколе допроса Медички — иностранной студентки, учившейся в московском медицинском институте и работавшей по заданию вражеской разведки, штаб-квартира которой базировалась в небольшом европейском государстве. Бутов читает этот протокол.

«…— У вас в записной книжке на букву «Р» значится «Зах. Ром. Руб.» Его телефон и адрес. Кто это?

— Доктор Захар Романович Рубин.

— Что вы можете сказать о нем?

— Он был в списке двадцати москвичей, на которых я представила шефу соответствующую разработку.

— Что входило в эту разработку? Вы помните?

— Да. Рубин был в плену. Бежал. Снова служил в Советской Армии. На фронте познакомился с будущей женой, актрисой, которая вскоре после войны умерла. Живет с приемной дочерью Ириной, студенткой. Длительное время тайно и достаточно активно занимался частной практикой. Потом бросил. Переквалифицировался. Занялся наукой. Работает в научном институте специального назначения, проявил себя талантливым исследователем. Сейчас медики очень решительно вторгаются в сферу физиков, химиков, космонавтов. Рубин один из таких медиков. У него большой круг знакомых. Жена ввела в его дом актеров, литераторов. Они и после ее смерти — частые гости Рубина. А сам хозяин принадлежит к числу веселых, жизнелюбивых людей, которые, несмотря на свои годы, не потеряли вкуса ко всем земным благам…

— Где вы познакомились с доктором Рубиным?

— На его публичной лекции. Точнее, не с ним самим, а со студентом-медиком, который хорошо знал Ирину и ее близкого друга. Медик познакомил меня с ними… Так я вошла в дом Рубиных».

…Бутов попытался было найти какое-то продолжение линии Рубина в архивах контрразведки, но не нашел и огорчился: «Жаль, жаль… А пожалуй, могли бы и заинтересоваться… Впрочем, кто его знает — бывает ведь и так: агенту разведки человек показался заслуживающим внимания, а на поверку пшик… Зря только тень бросили».

Поводов для огорчений у Бутова предостаточно. Больше всего его раздражают обстоятельства, замедляющие темп расследования. Сергей пока не найден. Но странное совпадение: почти одновременно улетел из Москвы Владик. Попросил на работе несколько дней отпуска за свой счет — по семейным обстоятельствам — и улетел. И тоже в неизвестном направлении. Ирина — еще у тетки. Глебов — мертв! Нити оборвались. Пока приходится довольствоваться докладом Михеева. Есть в нем небезынтересная деталь. Старушка, хозяйка квартиры, где жил Глебов, проявляла повышенный интерес к частной жизни своих квартирантов. Михеева она встретила поначалу несколько настороженно, а потом смахнула уголком платка слезу и со свойственной старым женщинам говорливостью стала рассказывать о Глебове всякую всячину. Человек он был общительный, зарабатывал много и деньгам счет не вел. А к деньгам деньги: как-то прилетел из Москвы и объявил, что по лотерейному билету «Волгу» выиграл. В Москву не часто летал, мать у него там, старушка. Но сынок не очень-то беспокоился о матери. Говорил о ней: «Задержалась… Умирать старушенции моей пора». Однако, когда год назад, под рождество, пришла телеграмма от матери — «Тяжело больна, прилетай. Мама», — мигом собрался и в тот же вечер улетел. Хозяйка даже удивилась: «Ишь каким прытким вдруг стал сыночек. Никак, за наследством полетел…»

О последних днях жизни Глебова она ничего, с ее точки зрения, примечательного сказать не может. Вот разве только звонок из Москвы. Двадцать шестого апреля вечером, когда Глебова не было дома, звонил из Москвы какой-то Владик. Еще раз он позвонил в тот вечер часов в одиннадцать. Старушка запомнила слова Глебова: «Можешь не беспокоиться. Обязательно встречусь с ней. Все будет, как условились…» Можно ли надеяться на память старушки, и есть ли уверенность, что речь шла об Ирине? Ну, а если так, то в чем смысл свидания Рубиной и Глебова и кто кому передавал катушки с антисоветскими записями? Вероятный вариант: хотел прощупать ее настроение. Но в таком случае Глебов действовал весьма топорно. Даже не верится…

Бутов ведет диалог с Бутовым, и Бутов напоминает Бутову: «А где же учет обстоятельств — активизация контрреволюции в Чехословакии, ее ставка на молодежь: противник пустил в ход все средства информации, а вернее, дезинформации, его рации круглые сутки передают «Последние известия из Праги».

…В тот вечер генерал Клементьев и полковник Бутов долго обсуждали самые неожиданные и порой исключающие одна другую версии в поисках ответа на вопрос — кто он, доктор Рубин: человек, когда-то оступившийся и ныне честно явившийся с повинной, или хитро петляющий враг, сбивающий контрразведку со следа? В любом варианте нити тянутся за рубеж, в штаб-квартиру одного из вражеских разведцентров.

Генерал счел нужным напомнить про английского «туриста», арестованного в Москве в тот самый момент, когда он по заданию иностранной разведки вручал «верному человеку» альбом, в который были запрятаны наборная касса миниатюрной подпольной типографии и письмо, адресованное лично «агенту» — ему присвоен персональный радиопозывной номер «У5У», — и инструкцию по приему и расшифровке кодированных передач, и сам код, и пленку с текстами антисоветских листовок, и энтээсовские брошюры.

«Все эти брошюры, листовки, — показал на следствии английский «турист», — должны были быть распространены среди молодежи. Но это только часть дела. Я вручил агенту адреса видных общественных и политических деятелей на Западе с такой инструкцией: проживающие в СССР люди, верные НТС, перепишут эти листовки и перешлют по указанным адресам за рубеж, чтобы создать там впечатление, будто в СССР существует антисоветское подполье».

Генералу Клементьеву, полковнику Бутову, советским контрразведчикам важно сейчас с максимальной достоверностью установить, какое место в планах вражеских разведцентров отведено тем, с кем их столкнули будни службы. Может, еще и не все «всплыло»? Может, затевается не только идеологическая диверсия: Захар Романович причастен к исследованиям весьма секретным.

Солдаты работали весело, энергично. Знали, что ищут нечто необычное, хотя не были посвящены в суть дела.