Лев Овалов - Секретное оружие

— Никакие работники не должны следовать за нами, — с досадой произнес Джергер. — Это даже странно.

— А вы выйдите и спросите их, — предложила Леночка.

Но Джергер резко нажал педаль акселератора — мотор взвыл, и машина рванула с места.

Он опять свернул и еще раз свернул, миновал какую-то деревню, снова выехал на шоссе, на какое-то другое шоссе, но мотоцикл тарахтел сзади, и вишневая “Волга” по-прежнему шла все на одном и том же расстоянии.

— Мы должны от них уйти, — пробормотал Джергер.

— Зачем? — наивно спросила Леночка.

Джергер еще прибавил скорости.

Но ни мотоциклист, ни вишневая “Волга” не отставали. Они неотступно следовали за ним, точно привязанные.

Джергер уже не помышлял об уничтожении Леночки. Он не мог уже ничего с ней сделать, его сразу бы задержали. Теперь он думал только о себе, просто глупо было бы попасться в последний момент.

Что делать? Конечно, можно метаться с дороги на дорогу до последней капли бензина, но это не выход. Рано или поздно придется остановиться, и тут-то его возьмут.

Он лихорадочно перебирал в уме возможные способы уйти от преследователей. Нет… нет… Все не годилось. Оставалось только одно — спрятаться у Харбери… Туда, на территорию дачи, арендованной иностранцами, они не сразу посмеют зайти. Единственно правильное решение! Иначе он пропал…

К этой-то даче в поисках спасения и устремился Джергер.

Харбери и несколько его соотечественников снимали под Москвой благоустроенный дом, принадлежавший некогда богатому московскому фабриканту Михайлову. Большую часть парка давно уже застроили новыми дачами. Но и та часть, которую оставили при доме, тоже была достаточно велика. Ее окружал высокий забор, и у ворот постоянно дежурил милици­онер.

Обитатели дома существовали обособленно от жителей поселка. Но Харбери изолировался даже от сво­их соотечественников. Он жил в небольшом двухэтажном флигеле, расположенном на отлете.

В этот флигель с тремя комнатами в каждом этаже и с большим подвалом, где Харбери оборудовал фотолабораторию, и была привезена Мария Сергеевна. Специально для этого случая подвал превратили в тюремную камеру.

На даче в Пасечной Ковригину поджидали четверо — Джергер, Барнс, Харбери и его шофер Антонио.

Усыпив Ковригину и переодев в ее платье труп Беляковой, они разделились: Джергер и Барнс повезли труп Беляковой к станции Рассадино, а Харбери с Антонио доставили Ковригину в подвал, превращенный, как уже было сказано, в тюремную камеру.

Обслуживание Ковригиной Харбери поручил своей секретарше мисс Вайолет Шерман. Такая обязанность не слишком пришлась ей по вкусу, но ослушаться Харбери она боялась…

Джергер давно уже выехал на Ярославское шоссе и гнал машину к летней резиденции Харбери.

— Где мы находимся? — поинтересовалась Леночка.

— На Ярославском шоссе, — нехотя ответил Джер­гер.

— А приедем скоро? — спросила Леночка.

Джергер оглянулся. Вишневая “Волга” шла на том же расстоянии.

— Скоро, — сказал Джергер и прибавил газу.

Они проезжали поселок за поселком…..

Наконец въехали на улицу, больше похожую на тенистую лесную аллею. Вдалеке среди густой зелени ярким пятном выделялся желтый забор.

— Вот наша дача, — сдавленным голосом произнес Джергер, не столько обращаясь к своей спутнице, сколько успокаивая самого себя. Он боялся, что его успеют схватить у самых ворот, на пороге спасения. Кроме того, его очень беспокоил милиционер, стоявший около деревянной будки, у самого въезда на дачу.

“Будь ты проклят!” — подумал Джергер.

Но отступать было некуда. Он резко затормозил, чуть не ткнувшись радиатором в желтые ворота, выскочил, подбежал к калитке.

Заперта!

Тут же к нему подошел милиционер. Отдал честь.

— Вы знаете, чья это дача? — вежливо осведомился он.

— Да-да. Я приехал к мистеру Харбери. К мистеру Харбери, — повторил Джергер.

Заметив у калитки звонок, он было потянулся к нему, но милиционер предупредил Джергера и сам нажал кнопку. После этого постовой заглянул в машину и кивнул в сторону Леночки.

— Девушка с вами? — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Со мной, со мной, — скороговоркой подтвердил Джергер.

Калитка открылась, и показалась какая-то личность из обслуживающего дачу персонала.

— Да? — спросила личность

— К мистеру Харбери! — с мольбой в голосе воскликнул Джергер.

— Да-а-а, — сильно растягивая звук “а”, утвердительно произнесла личность и распахнула ворота.

Джергер оглянулся. Вишневая “Волга” остановилась неподалеку, но из машины никто не выходил. Там же стоял мотоциклист.

Джергер сел за руль, и через минуту машина Барнса очутилась во дворе дачи.

И лишь тогда вишневая “Волга” приблизилась к желтому забору.

Первым вышел Ткачев, подозвал милиционера, предъявил свое удостоверение.

— Вы знаете человека, который въехал сейчас во двор? — спросил Ткачев.

— Нет, — ответил милиционер.

— А кого он спросил?

— Мистера Харбери.

— Ах, Харбери…

Ткачев отлично знал, чем занимается мистер Харбери и де-юре, и де-факто.

— В машине еще какая-то девица, — доложил ми­лиционер. — Я спросил, говорит — с ним.

— Так и спросил?

— Так точно.

Ткачев готов был расцеловать милиционера, — ничего не подозревая, тот сделал важное дело, можно сказать, официально зарегистрировал появление Леночки на даче.

Ткачев указал на будку.

— Телефон там?

— Так точно.

Ткачев вошел в будку и вызвал Пронина.

— Иван Николаевич? Докладывает Ткачев.

— Давай-давай, Григорий Кузьмич, слушаю, — донесся до Ткачева знакомый голос.

— Часа полтора болтались. Пользуется “Волгой” Барнса. Пытался уйти, но мы его загнали. Доехал, по-видимому, до места. Говорю из Крюкина. В данное время находится на даче, арендуемой Харбери и его соотечественниками.

Пронин засмеялся.

— Мышка спряталась в свою норку!

Ткачев не понял.

— Что?

— Говорю, мышка спряталась в свою норку. Продолжайте, Григорий Кузьмич.

— Остановился у ворот. Спросил мистера Харбери. Въехал во двор…

— Решили не брать у ворот?

— Для чего? Есть предлог проникнуть на дачу.

— Правильно, — одобрил Пронин. — С Леночкой расправиться не посмеют, поскольку известно, что она там. Людей подбавлю. Сейчас дам команду. Оцепите участок. Действуйте в зависимости от ситуации. Хорошенько обыграйте предлог…

— Слушаюсь, — сказал Ткачев. — Тут еще кружится этот…

— Доктор Успенский? — догадался Пронин.

— Он.

— Волнуется?

— Не говорите!

— А знаете что… — Секунду Пронин размышлял. — Используйте его в качестве тарана. Он ведь, так сказать, частное лицо. Подумайте об этом.

Ткачев усмехнулся.