Себастьян Фолкс - Дьявол не любит ждать

Бонд улыбнулся:

— Дариус, кто бы мог подумать, что вы так сентиментальны.

— Нет, Джеймс. В сантименты я не верю, зато верю в профессионализм агента. Если вы, например, детский врач, вам легко иметь то, что называют душой. Спасайте детские жизни, работайте на совесть — и всем вокруг будет понятно, что вы хороший парень. Но для такого человека, как вы, Джеймс, оказавшегося в таком месте и имеющего из союзников только верный вальтер под мышкой и…

— Вы…

— Я заметил, что ваш пиджак немного топорщится, и всего лишь высказал предположение. — Дариус пожал плечами. — Вообще-то я хотел сказать вот что: чем больше времени проводишь в тени, в подполье, инкогнито, нелегально, тем больше тебе нужен компас. Когда тебе в голову направлено сразу несколько стволов, ты за долю секунды должен принять решение, и даже более сложное, чем требуется от детского врача. Он решает, например, делать операцию или нет. У него есть хотя бы какое-то время, чтобы все взвесить и обдумать решение. А у тебя совсем нет времени на то, чтобы выбрать самую важную из дюжины теней, прячущихся в полумраке. А вот вы, Джеймс, — профессионал: вы шестым или не знаю каким уж там по счету чувством умеете выбрать правильное решение и отличить истинную цель от ложной. У моего отца было для этого хорошее определение. Людей, которые умели в критический момент мгновенно принять единственно верное решение, он называл гражданами вечности.

— Ну, что касается американцев, то они — что там ни говори и как к ним ни относись — все-таки наши союзники со времен Перл-Харбора, — заметил Бонд. — Я действую в одиночку, но приятно сознавать, что эти парни тоже здесь.

— Да, конечно, — поспешил согласиться Дариус. — Всегда приятно, когда рядом посапывает большой и умилительно бестолковый щенок.

После того как официантка в очередной раз собрала со стола и унесла в кухню использованную посуду, Дариус заметил:

— Она вам понравилась, а, Джеймс? Если хотите, могу пригласить ее съездить с нами в клуб.

— Сегодня я в вашей власти, Дариус. Поступайте, как считаете нужным — в вашей стране и в такой ситуации.

Мысленно Бонд отметил, что Дариус, несмотря на кажущуюся поглощенность беседой на отвлеченные темы, все время наблюдал за тем, что происходит вокруг — будь то в машине или в ресторане.

Девушка вернулась с бутылкой арака — крепкого анисового ликера; в качестве закуски было подано блюдо персиков и нарезанной ломтиками ароматной дыни, а также мед и фисташковые пирожные. Затем последовал кофе, крепкий и сладкий, и Дариус о чем-то тихо переговорил с официанткой.

— Зухра с удовольствием съездит с нами, Джеймс, — сказал он. — Я обещал привезти ее обратно через пару часов.

— Зухра?

— Да, красивое имя, правда? В переводе оно значит «Венера».

— Неужели богиня любви?

— Нет, я полагаю, планета. Но ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Ладно, поехали.

Фаршад стоял возле машины, яростно опустошая здоровенную тарелку кебабов с рисом, которую вынесли ему с кухни. Он быстро поставил тарелку на тротуар и поспешил обежать машину, чтобы открыть дверцу Зухре.

Фаршад завел машину, а Зухра что-то сказала ему на фарси. Он заговорщически хмыкнул и привычно резким движением включил первую передачу.

— Она объяснила ему, куда ехать, — сказал Дариус. — Такое особое место, которое она знает. Недавно открылось. Как бы вам это объяснить? Такое место, где Восток встречается с Западом.

— В Новом Городе?

— Конечно нет, Джеймс. Может быть, в Южном Тегеране, но это классное место, уверяю вас. Это совсем новое место. Туда вложено немало денег с Запада, и там использовано много западных штучек.

Едва они отъехали от тротуара, как Бонд, оглянувшись назад, опять увидел фары черного «олдсмобила». Он сделал выразительный жест большим пальцем, и Дариус кивнул.

Фаршад привычно быстро гнал машину по нешироким улицам, обсаженным деревьями. В этой части города движение и днем не было столь интенсивным, как в центре, а сейчас уже почти наступила полночь, так что улицы пустели на глазах.

— Джеймс, держитесь, — предупредил спутника Дариус, а затем рявкнул на ухо Фаршаду какой-то короткий приказ.

Фаршад резко перехватил руль и, внезапно повернув, въехал в узкий проулок. Заднее крыло большого «мерседеса» чиркнуло о край стоявшей на углу металлической урны, отчего та со звоном упала на булыжную мостовую. Фаршад не оглядываясь вдавил педаль газа, и началась уже знакомая Бонду безумная гонка. Машина наугад, вслепую проскочила какой-то перекресток, затем, визжа шинами, выскочила на узкую улочку, куда выходили лишь задние стены домов, затем сделала еще несколько лихих виражей и поворотов — и вдруг оказалась на довольно широком бульваре, где водитель слегка сбросил скорость и откинулся на сиденье, зловеще и в то же время чуть по-детски рассмеявшись.

— Спасибо, Фаршад, — коротко сказал Дариус по-английски.

Он положил руку на запястье Зухры, словно желая успокоить или приободрить ее, но девушка и без того выглядела совершенно спокойной. Судя по тому, что он уже успел увидеть в Тегеране, подумал Бонд, девушка, возможно, считает такую манеру вождения совершенно нормальной, и ей даже не пришло в голову, что водитель пытался оторваться от хвоста.

Вскоре машина затормозила у довольно большого, но совершенно безликого здания, стоящего чуть в стороне от дороги, в глубине огороженного забором двора, и похожего на склад. Ни на вывеску, ни на рекламную подсветку не было даже намека. Это место напомнило Бонду заброшенную промышленную зону где-нибудь на окраине Лос-Анджелеса.

— Это и есть клуб «Парадиз», — объявил Дариус.

Название вызвало в памяти Бонда воспоминание о давних — еще в далекой юности — первых визитах в игорные заведения. Они подошли ко входной двери; Дариус сунул несколько банкнот в руку стоявшего в дверном проеме вышибалы, и они углубились в длинный коридор с бетонным полом, закончившийся тяжелой двустворчатой деревянной дверью с железными петлями и засовом. Молодая женщина в традиционном национальном костюме приветствовала их и нажала ногой на педаль, вмонтированную в пол. Двери беззвучно распахнулись, впуская Бонда, Дариуса и Зухру в гигантское помещение размером с хороший ангар, рассчитанный явно не на один самолет. Дальняя стена огромного зала была превращена в подобие скалистого обрыва с каскадным водопадом; камни были подсвечены лампами с кроваво-красными фильтрами, а вода в большом бассейне у подножия этой искусственной горы, тоже подсвеченная из глубины, переливалась всеми оттенками бирюзы. В райском озере плавала дюжина обнаженных женщин. Вокруг бассейна был устроен восточный сад, где гости возлежали на мягких зеленых коврах, имитирующих траву, или в ленивых позах сидели, откинувшись в мягких креслах и изящных шезлонгах. Целомудренно одетые официантки подносили напитки и сладости. На другом конце ангара возвышалось нечто вроде подиума, где часть гостей лихо отплясывала под записи вполне современной западной поп-музыки, но в «саду» струнный квинтет наигрывал традиционные персидские мелодии.