Себастьян Фолкс - Дьявол не любит ждать

— Я знаю, что они воевали храбро, — ответил Бонд. — Эти солдаты были едва ли не лучшими в нашей армии.

— В общем, мы на нашем перевале тоже несем большие потери. Конечно, пока что не по человеку на каждый ярд, но все равно слишком много. Наркомана на такое дело не пошлешь, сами понимаете. Для таких экспедиций нужны полноценные бойцы, а их на всех бандитов не напасешься. Я хочу, чтобы вы поехали в Заболь вместе с Шагреном. Завтра же утром.

— Зачем это вам?

— Я думаю, для вас это будет дополнительной практикой и хорошим уроком.

Горнер встал, и панель позади него снова открылась.

— А теперь, — объявил он тоном конферансье, — настало время вечерних развлечений. Подойдите сюда, Бонд.

Бонд не двинулся с места, пока ствол автомата охранника не уперся ему в поясницу.

На стеклянной галерее в дальнем конце героинового цеха открылась дверь. Охранник вытолкал оттуда женщину. Женщина была голая.

— У нас это называется прогулкой по Ламбетскому мосту, [37] Ламбетский мост — мост через Темзу в районе, прилегающем к Ламбетскому дворцу (лондонской резиденции архиепископов Кентерберийских). — сказал Горнер. — Старое доброе развлечение кокни. [38] Кокни — житель Лондона, уроженец Ист-Энда, представитель рабочих слоев населения.

Тем временем охранники выпихнули на галерею еще трех обнаженных женщин.

— Они должны сделать полный круг, пройти туда и обратно, — пояснил Горнер. — Мужчинам нравится смотреть на них снизу.

— А кто все эти женщины?

— Никто. Проститутки какие-то. По большей части, естественно, наркоманки. Их привозят сюда заодно с мужчинами. Когда они дня через два-три теряют свою привлекательность, я позволяю мужчинам познакомиться с ними поближе.

— В каком смысле?

— В самом прямом: охрана уводит их вниз, в помещение, где рабочие отдыхают. Удовольствие бесплатное и способствует поддержанию высокого морального духа в коллективе.

— А что вы делаете с этими девушками потом?

Горнер посмотрел на него с удивлением и любопытством:

— Ну, мы, конечно, их хороним.

Он снова повернулся к окну, откуда было видно девушек, и на его лице появилось выражение, которое можно было с некоторой натяжкой назвать улыбкой.

— О, Бонд, вы только посмотрите. Вот вышла одна, которую вы наверняка узнаете. Я думаю, наши рабочие будут от нее просто без ума.

В Париже, теперь уже даже не на другом конце света, а просто в другом мире, Рене Матис просматривал «Фигаро», сидя за столиком кафе неподалеку от офиса Второго управления. Он как раз заканчивал свой ланч. Новый реактивный лайнер «Викерс VC-10», прочитал он, зафрахтованный бахрейнской авиакомпанией «Галф эйр» и летевший из Британии, пропал где-то в районе ирано-иракской границы. Он просто исчез с экранов радаров.

Матис пожал плечами. Такие вещи случаются. Этот самолет, гордо названный «Британской кометой», похоже, оказался далеко не самым надежным: помнится, это уже не первое летное происшествие с лайнерами такого типа. Матис заказал себе обычный для рабочего дня ланч: стейк с соусом тартар и жареным картофелем, маленький кувшинчик «Кот дю Рон» и двойной эспрессо. День в Париже выдался тихий, а в такие дни Матису думалось особенно хорошо, и порой в голову приходили действительно отличные идеи.

Полицейское расследование дела об убийстве Юсуфа Хашима так и не привело к серьезным результатам. Удивляться не приходилось: в Париже существовали целые районы, куда полиция особо и не совалась — во-первых, потому, что это было слишком опасно для самих полицейских, а во-вторых, потому, что жители этих окраин не нуждались в помощи правоохранительных органов. Они сами устанавливали там свои порядки и, если даже говорили по-французски, сотрудничать с полицией не желали. Одной из таких зон был Курнёв — несколько кварталов района Сен-Дени, включающих в себя и печально известный «Город четырех тысяч». [39] «Город четырех тысяч » (фр. la Cité des 4000) — один из самых убогих и опасных районов Парижа, населенный иммигрантами из мусульманских стран. Из-за высокого уровня преступности прозван «парижским Бронксом». Сарсель был еще более показательным примером: самое настоящее гетто со своими собственными жестокими законами, имеющими к законам Французской Республики весьма отдаленное отношение. Большая часть французов воспринимали появление таких кварталов как неизбежную расплату за империалистическое и колонизаторское прошлое своей страны.

Уход, а точнее, бегство французов из Индокитая было унизительным, но в то же время в результате этих событий в самой Франции ничего существенно не изменилось, за исключением, пожалуй, появления огромного количества мгновенно расплодившихся по всей стране вьетнамских ресторанчиков. С другой стороны, алжирская война просто наводнила французские города, и в первую очередь Париж, тысячами озлобленных иммигрантов-мусульман. Вроде бы эти люди и отгородились от окружающего мира и от ближайших городских кварталов в своих словно отделенных невидимыми стенами пригородах, но Матис все равно воспринимал эти районы как осиные гнезда, как котлы, где готовится чудовищное криминальное варево. Рано или поздно эти котлы должны были взорваться.

Юсуф Хашим был всего лишь одним из многих звеньев в длинной запутанной цепочке торговли героином. Полиция нашла в его квартире изрядное количество этого вещества, причем в экспертном заключении особо указывалось на неожиданно высокое его качество. Да, речь шла уже не о рискованном незаконном развлечении, модном в годы юности Матиса и практиковавшемся на коктейльных вечеринках в «Ле Бёф сюр ле Туа» и других ночных клубах. С тех пор наркотики оказались в смертельно опасной близости к любому человеку, даже не входящему в группу риска. Их распространяли по всей стране оптом и в розницу, товар предлагался всем, каждому потенциальному потребителю, а сетью поставщиков явно руководили люди, знающие и умеющие использовать все правила конспирации: каждый участник цепи знал настолько мало, что найти источник поставок было невозможно.

Марсельские коллеги Матиса, работая совместно с американскими детективами, добились определенных успехов, перекрыв один из каналов поставки наркотиков в Америку по морю, — тот самый канал, который в ФБР прозвали «французской связью». Впрочем, их гораздо больше удивило то, что удалось выяснить по ходу расследования: хотя во Францию в последнее время завозили больше героина, чем когда-либо прежде, основную часть его морским путем переправляли транзитом дальше — в Лондон.

Один французский полицейский сказал Матису, что возникает ощущение, будто кто-то объявил крестовый поход против Британии, обладая при этом безграничными ресурсами, чтобы развязать настоящую нарковойну.