Берта Ресио Тенорио - И опять снова…

Клаудио Рене Мендес – родной брат доктора Фабиолы Мендес и сотрудник военной разведки в правление Батисты, виновный во многих жестокостях по отношению к участникам Движения26 июля, скрывался от революционного правосудия был членом бандитской шайки, которой на протяжении преследований нескольких лет удавалось уходить от преследований. Его убийство как бы замкнуло круг злодеяний тайной группы, стремившейся причинить вред революции. Их непрерывная, тщательно рассчитанная и беспощадная война велась коварно и изощренно. Две свинцовые пули, выпущенные преступником, принадлежащим к той же банде, оборвали Рене Мендеса.

– Немедленно задержать всех подозреваемых в причастности к делу Беттины Лефевр.

Приказ отдан. Еще один среди многих. А сколько их мы уже слышали в течение всех этих лет, пока обучались искусству вести иную войну. И никогда ни один из этих приказов не был отдан, чтоб потешить тщеславие, сделать очередной ход в карточной игре или подтвердить смутную догадку.

Мои товарищи стремительно разъезжаются по всей Гаване. Каждый отлично знает, где и кого ему искать. Никто не уйдет. Настал час дать ответ за свои преступления, тяжкие или не столь тяжкие, но все же направленные против безопасности нации, всего народа. И совершили эти преступления люди, жизнь которых могла быть совсем иной. Но они этого не захотели.

Меня обдает смесью самых разнообразных ароматов. Уже несколько минут я иду коридорами парфюмерной фабрики, затем поднимаюсь по невысокой лесенке, чтобы встретиться с женщиной, по чьей вине два года назад пришлось изъять из продажи тысячи тюбиков зубной пасты, из-за неверной производственной формулы вызывавшей воспаление слизистой оболочки рта. Я иду за женщиной, которая вовлекала легковерных людей в контрреволюционную организацию. Я иду за Фабиолой.

Она сидит за длинным столом, уставленным флаконами разных форм и разных цветов. Сюда тоже докатываются волны сладковатого аромата, которым пропитана вся фабрика. Когда мы вошли, она подняла голову, отбросив назад свою длинную и такую черную косу, и тут же сунула руку в карман, но я заметил этот жест и успел помешать ей проглотить таблетку цианистого калия, которую она припасла на случай провала. Ее коллеги с изумлением смотрят на нас. Лицо директора фабрики покрывается смертельной бледностью.

– Пойдемте, – говорю я.

Она только что пришла. Как всегда, держится очень уверенно. Вчера она передала мне деньги – плату за мое молчание. Многого я от нее не требую. К тому же это ее последний взнос…

Мне очень повезло. По-настоящему повезло.

Комната ярко освещена. Мы сидим, а магнитофон записывает признания человека, подошедшего к концу своего жизненного пути.

Коротко остриженные рыжие волосы лишь отдаленно напоминают о пышной шевелюре, уже успевшей поредеть. Бесчисленные морщины избороздили все еще белую кожу той, что когда-то была красавицей. Лицо ее сейчас ничего не выражает. А ведь всего два часа назад, когда ее арестовывали, как выразительно оно было.

Теперь для нее все кончено, и женщине это известно.

А началось тем январским утром, когда она узнала о победе Повстанческих сил. Наступала новая жизнь, в которой ей не было места – во всяком случае, она так считала. Ее мир рассыпался в прах. Надо было решить: уходить или остаться. Революционные законы становились все жестче, наконец в столице закрыли игорные дома, в одном из которых ее муж, совладелец ростовщической конторы, ссужавшей деньги под высокий процент, был крупье. Вскоре он исчез, бежал за границу, даже не предупредив ее.

Тогда Сильвия Лаферте вступила в контрреволюционную организацию, порвала все связи с прошлым, надела новую личину. Однажды, когда госбезопасностью были задержаны почти все члены организации, куда входила и она, Сильвии пришлось взять руководство в свои руки. Проявив недюжинную энергию, она добилась, чтобы ее оставили на этом посту. Познав и взлеты и падения, столь обычные в подпольной жизни тех, кто выступает против государства, она наконец сколотила новую группировку.

Она полагалась не только на свой опыт, но и на помощь Клаудио Рене Мендеса, бывшего офицера Военной разведки Батисты, много лет успешно скрывавшегося от революционного правосудия. Он сумел раздобыть фальшивые документы и возник уже как шофер Сельскохозяйственного транспортного агентства. Сильвия познакомилась с ним и его сестрой на встрече руководителей антикоммунистических групп в Пинар-дель-Рио.

Они трое и стали ядром новой организации. Фабиоле предстояло заняться вербовкой членов, людей из определенных кругов, имеющих доступ к нужной информации. Постепенно организация сплачивалась, совершенствовался механизм её работы, возникла даже идея филиалов в разных провинциях, но тут была убита Беттина.

Женщина говорит равнодушно, монотонно. Она не курит, почти не шевелится. Руки словно мертвые лежат на коленях. Она смотрит куда-то в пустоту позади стола, за которым сидит наш начальник.

Да, Беттину убили, но Сильвия об этом не знала. По их планам Беттина должна была бежать из страны, а вовсе не расстаться с жизнью и тем самым подвергнуть опасности группу, которую удалось сколотить с таким трудом.

Мы прервали ее, спросив, как случилось, что Центр, перед которым она отчитывается, не известил ее немедленно о смерти Беттины. Сильвия ответила, что установленным способом ей передали это сообщение, но ее любовник Клаудио Рене Мендес перехватил его. Она рассказала, что связь с Центром осуществлялась двумя способами: один был для получения заданий, другой – для посылки ответов. Задания она получала зашифрованными в телеграммах некоего капиталистического пресс-агентства. Оператор телетайпа одной из кубинских газет входил в возглавляемую ею группу. Он работал с 5.30 утра, когда журналистов и редакторов еще не было в редакции. В его задачу входило отделять каждую седьмую телеграмму из передаваемых информационным агентством – как правило, с каким-нибудь незначительным, не представляющим интереса для кубинской прессы, материалом.

Оператор телетайпа вырезал ее и прятал. Его миссия заканчивалась в девять утра, когда он удалялся завтракать в маленькое кафе, расположенное близ редакции. Там он встречался с Клаудио Рене и передавал ему вырезанные телеграммы.

Когда для нее ничего не было, седьмое сообщение неизменно содержало сведения о. курсе акций на лондонской бирже. Этим и воспользовался Клаудио, солгав, что после убийства Беттины поступил лишь биржевой бюллетень.

Свои сообщения она передавала, пользуясь способом, никогда не дававшим осечки. Несколько лет тому назад Сильвия вступила в клуб филателистов и, прячась за этой вывеской, вела обширную переписку с зарубежными корреспондентами. Донесения она писала симпатическими чернилами на обратной стороне блока марок, которые посылала на имя мальчика в один из мексиканских городов. Его отец был связным Центра и передавал эти марки по назначению.