Норман Мейлер - Призрак Проститутки

«Да. Но ваш метод, насколько я понимаю, состоит в установлении контактов с народом. В данном случае — с кубинским народом. К сожалению, это будет не так легко, как на Филиппинах или во Вьетнаме. Вы не будете жить среди этого народа. Вам не дадут общаться с жителями Санкти-Спиритуса, или Матансаса, или Сантьяго-де-Куба, или Сьенфуэгоса, или даже Гаваны. Ваше общение будет ограничено корпусом эмигрантов из Майами, которые уже провалились из-за своих специфических недостатков».

«А именно?»

«Безграничная разнузданность. Ценный секрет для кубинца — это флаг, которым можно размахивать, ослепляя друзей и врагов».

«Мы сталкивались с подобным на Филиппинах».

«Вы там находились на местности. И первый шаг был за вами. Ваши войска могли передвигаться быстрее ваших секретов. А сейчас вам нужно время, чтобы создать подполье».

«Да. И я хочу, чтобы оно состояло из кубинцев, сражающихся за свои принципы, а не за наши. Я планирую нацелиться на тех эмигрантов, которые выступали против Батисты и первоначально были за Кастро. Мы будем работать с ними на Кубе и тщательно выбирать места для атаки, чтобы не навлекать репрессии на местных жителей».

«Вы верите, что вам позволят такую роскошь? Два месяца назад наш грозный министр юстиции Роберт Ф. Кеннеди, не стесняясь, измордовал Ричарда Биссела в комнате заседаний кабинета министров в Белом доме. Биссел человек достойный и раза в два крупнее Бобби, а Бобби сказал Бисселу: „Но вы сидите на своей заднице и ни черта не делаете“.»

«Теперь мистер Биссел на вылете», — закончил за Хью Лэнсдейл.

«Безусловно. На его место садится Дик Хелмс. Человек менее масштабный, подленький, зато более подходящий».

«Не уверен, что я вас понимаю», — заметил Лэнсдейл.

«Вы утверждаете, что антропология приносит больше пользы, чем пули. Мне нравится ваша метафора, но я хочу предупредить вас: на Кубе осталось не так много объектов для антропологов. Туземцы, первоначально населявшие остров, истреблены три века тому назад. Их забирали приезжавшие на своих кораблях работорговцы. Вы обнаружите, что кубинская культура в таком же состоянии, как и экономика: жители острова — переселенцы-испанцы и бывшие рабы, а товар — сахар, ром, кофе, табак, румбы, амбы, santeria [187] колдуны ( исп .). да еще доходы от туристов и секс-шоу».

«Я бы добавил еще два слова, — сказал Лэнсдейл. — Порок и католицизм. Оба — разрешите подчеркнуть — глубоко замотивированы. Когда худо с антропологией, изучай мотивированные побуждения».

«Я понимаю: вы не собираетесь избавлять Кубу от мистера Кастро с помощью рекламной кампании».

«Нет, сэр. Я намерен копнуть поглубже. У вьетнамцев есть замечательная аксиома: „Никто не может управлять народом без мандата с Небес“. Мы попытаемся на Кубе отобрать этот мандат».

«Как же это?»

«По-моему, главное, что поддерживает Кастро, — это умно придуманное сопоставление себя с Иисусом Христом. В этом ему помогает сходство между написанием Castro и Cristo. И в том, и в другом слове, заметьте, одинаковые согласные. Разница лишь в том, что в одном слове стоит „а“, а в другом „и“. В рекламе есть принцип: повтор согласных в двух словах создает между ними связь».

Тут, Киттредж, я воспользовался случаем и шагнул в воду.

«Есть еще одно совпадение, — сказал я. — Эрнандо Кортес и Кастро. Здесь повтор тех же согласных».

«Да, — согласился Лэнсдейл, — правильно подмечено. Кастро и Кортес, великий генерал».

«Хотя эта концепция заслуживает внимания, вы взваливаете на себя уйму трудностей, — заметил Хью. — Как увязать исследование мотивированных побуждений с этой мистикой?»

«Мы свой путь найдем, — сказал Лэнсдейл. — На первый взгляд все кажется иначе, чем на самом деле. Возьмите, к примеру, пудру для уничтожения волос, которую собирались применить, чтобы уничтожить бороду Кастро».

«Ну и?…» — произнес Хью.

«От этой попытки отказались, но, насколько я понимаю, она стала теперь предметом шуточек в верхних эшелонах ЦРУ».

«Да, человека два скривили рожи».

«Жаль, что я в этом не участвовал. Я бы убедил кое-кого. Использование средства выведения волос выглядит глупо, но я бы счел это вполне возможным вариантом».

«Если позволите, — встрял я, — я не понимаю, зачем это нужно. Даже если бы затея удалась и в результате обнаружилось, что у Кастро подбородок слабого человека, разве он не мог бы это скрыть фальшивой бородой и подождать, пока волосы снова не отрастут?»

«Я не могу с этим согласиться, — сказал Лэнсдейл. — Если хорошенькая женщина потеряет свои кудри и наденет парик, слух об этом, можете не сомневаться, поползет. Все ведь становится известным. И секрет, передаваемый шепотом, звучит убедительнее прямого разоблачения. К тому же фальшивая борода может случайно отклеиться. И Кастро, безусловно, вечно находился бы в страхе, что такое может произойти».

«Знаете, генерал, очень интересно было поужинать с вами, — произнес Хью. — Я с нетерпением буду ждать, как станет разворачиваться ваша миссия вместе с Биллом Харви. Не сомневаюсь, что все будет хорошо».

«Надеюсь», — сказал Лэнсдейл.

«Если Билл будет уж слишком строптивым, позвоните мне, — сказал Хью. — Не стану обещать вам луну, но я способен иногда сдержать Бешеного Билла на миллиметр или два».

Мы рассмеялись — по-моему, несколько осторожно. Я не знал, бояться мне генерала Лэнсдейла или жалеть его.

Он, однако, застал меня врасплох, заметив:

«Тебе, как связному, придется выступать толмачом и быть дипломатом. Вот и объясни мне: что твой друг Хью Монтегю пытается мне сказать?»

И в затруднительном же я оказался, Киттредж, положении. Я знал, что Хью не потерпит перетолковывания его слов. Тем не менее работа прежде всего, а это было поручение.

«Рискуя дать собственную интерпретацию, я бы сказал, что Билл Харви готов иметь дело лишь с теми кубинцами, которых он может полностью контролировать».

Хью слегка кивнул в знак одобрения, как бы говоря, что его крестник подает надежды в смысле сообразительности.

Лэнсдейл сказал: «Ну, мы постараемся, чтобы этого не было».

В этот момент я впервые приблизился к пониманию генерала. Он не собирался вдаваться в подробности того, что намеревался предпринять на Кубе, так как подозревал, что его принципы никогда не смогут быть там применены. Я думаю, он взялся за это дело только потому, что это был самый крупный пост, какой ему когда-либо предлагали. Из того, что я узнал о нем накануне, мне стало ясно, что он в течение пятнадцати лет обивал пороги большой военной карьеры. Хоть он и прославился своей эксцентричностью, теперь он хотел получить открытое признание и уважение начальства. И будет заниматься тем, что больше всего презирает: руководить операцией, сидя за письменным столом. Поживем — увидим. Мне любопытно.