Норман Мейлер - Призрак Проститутки

Я пишу и чувствую, как нарастает в вас раздражение. И не по поводу того, что делали бойцы, — возможно, так было нужно, скажете вы, — но почему вас, Гарри, это так возбуждает? Да, возбуждает. Дикс Батлер даже всерьез стал подумывать о том, чтобы перейти в «зеленые береты», а я понял, что поступил на работу в управление, полагая, что буду вести вот такую активную жизнь. Возможно, такое впечатление создалось у меня от рассказов Кэла про Управление стратегических служб. Жизнь в ЦРУ отнюдь не нудная, но приключенческая жилка во мне ощущает необходимость физического действия, и да — я жажду боя.

Ну а теперь знайте: я не собираюсь бежать из разведки, никогда. В общем, я вполне счастлив. Я делаю то, что в основном хочу делать. Многие ли могут такое сказать? Тем не менее «зеленые береты», в представлении многих офицеров управления, окружает особая атмосфера даже подпольной деятельности, которая скрашивает настроение многим здесь, в ДжиМ/ВОЛНЕ. Словом, у Дикса Батлера были собратья.

Взять, например, койотов. Дикс уполномочен быть связным с ними. Я обнаружил, что беспроволочный телеграф соединяет Аляску с Майами и со всеми пунктами между ними. Тысячи две бывших футболистов, бывших наездников родео, бывших каскадеров, мотоциклистов, жуликов, полицейских, боксеров, безработных барменов, инструкторов лыжного спорта и спортсменов, занимающихся серфингом, слышали про ДжиМ/ВОЛНУ и/или о том, какие есть психопаты среди наших кубинцев, и эти люди приезжают к нам с намерением подрядиться. Казалось бы, им следовало пойти к «зеленым беретам», но для них это слишком военизированная организация. Они не хотят, чтобы ими так командовали. А у нас они предпочитают стать кураторами. Когда я думаю об этом, мне становится их жаль. «Первое требование, — пришлось бы мне им сказать, — научитесь пользоваться пишущей машинкой». Я, конечно, только улыбаюсь, когда они просят принять их в ЦРУ, и говорю: «На данный момент работа по контракту больше бы вам подошла». И когда они спрашивают, что для этого надо сделать, я отвечаю: «Не волнуйтесь. Вас найдут».

Так и слышу ваш вопрос: откуда они знают, что я связан с управлением? Официально — не знают. Я говорю, что работаю в электронике, и они с понимающим видом кивают, но такого рода разговоры происходят, конечно, когда я провожу вечер в баре с Диксом Батлером. Он в этой компании — веселый монах-исповедник и поддерживает контакт, должно быть, с сотней таких людей. Он может перечислить все спортивные достижения или приводы каждого из них, и, хотя Диксу доставляет удовольствие вести учет, делает он это по приказу Харви. Батлер, как я обнаружил, выполняет для Харви те же обязанности, какие так хорошо выполнял в Берлине: держит Харви в курсе всех возможностей, какие открываются в более широкой социальной среде.

Поскольку мы не посылаем американцев совершать налеты на Кубу и, как мне известно, не внедряем наших людей на остров, мы можем предложить койотам не так много контрактов. Дикс использует их для единовременных акций. Однако по большей части они получают работу не от управления. Живут они скученно, в разбросанных по городу бараках и меблирашках, и такую команду часто нанимает одна группа эмигрантов, чтобы обрушиться на другую, так что койоты становятся орудием принуждения. Но это нас не касается, другое дело, когда богатые кубинцы нанимают их в качестве киллеров и отправляют со специальным заданием на Кубу, и/или это делают богатые техасцы, решившие устроить свой спектакль. С ними ведут бесконечные переговоры, затем составляют и пересоставляют планы операции, а потом все кончается ничем, так как страсти утихают и богатый кубинец пугается. (Кубинцы обычно боятся репрессий, которые может предпринять разведка Кастро в отношении оставшихся на острове членов семьи.) Бывает и так, что койоты берут деньги и исчезают. Ну и, конечно, они торгуют марихуаной и более сильными наркотиками.

Для Харви койоты служат великолепным источником информации о том, что замышляют эмигрантские группы, к которым мы относимся с недоверием. Двое-трое койотов даже работают на нас по контракту: находят лодки или ремонтируют их, или держат школу ныряния со скубой для наших будущих аквалангистов-кубинцев.

Я провел немало вечеров с Диксом в том или другом пристанище койотов. Мы сидим на ящиках, или на полу, или же мне, как почетному гостю, выдают опасно шаткую старую качалку; председательствует Дикс, по кругу идет бутылка бурбона, которую мы прихватили с собой, а потом мы пьем их красное вино и затягиваемся самокрутками. Бурбон, красное вино и марихуана вызывают тяжелейшее похмелье, да и вообще меня не тянет к этой смеси, несущей расслабление и одновременно сильнейшее напряжение. В такие вечера мы только и делаем, что сплетничаем. Тут можно услышать про проделки всех тяжеловесов — Фьорини, Масферрера, Коли, Прио Сокарраса, про всю шайку — кто чем занят. Говорят о них со знанием дела: «Кирпич — наверняка парень Траффиканте», «Группа Ноль-Ноль покупает базуки — хотят подпалить один из танков Фиделя».

«А кто ведет закупки?»

«Тигр Турок».

«Тигр Турок не пожиратель огня».

«Да нет, он слабак».

«Ну, кто угодно до смерти перетрясется, когда на спине у тебя сидят федералы».

«Да ведь федералы, — говорит другой, — и у нас тут. Так и норовят подкосить нас к черту».

Это относится к Диксу и ко мне. Диксу это нравится. Он берет закрутку, затягивается, передает ее дальше и, вдыхая дым, говорит:

«Почему вы, мелкие сплетники, не прекратите жаловаться на Джона Судьбу?»

Это встречено хохотом. Вечер не лишен риска. В помещении человек двадцать, и Дикс мог бы справиться с большинством, но есть несколько…

«Я могу прояснить», — говорит Дикс.

Я чувствую себя слабой маленькой сестренкой. Предположим — я могу лишь предполагать, — мне придется иметь дело с одной третью или даже с половиной присутствующих, причем народ тут самый разный — от здоровенных детин до карлика-мексиканца по имени Голиаф, а по прозвищу Молоток, — говорят, он настоящий черт по части владения ножом. (Кому удастся уберечь ноги, сражаясь с Молотком?) Дикс, однако, всякий раз подзуживает его. Называет Ножными Кандалами, что вовсе не нравится Молотку. Ножными Кандалами здесь зовут мексиканцев.

«Не смей так говорить!»

«Ну, в таком случае, может, назвать тебя Горной Вершиной?»

Смущенный смешок.

Странно устроен мир. Мы в ЦРУ считаем себя по сравнению с ними такими порядочными. И тем не менее среди этих койотов вдруг отыскивается настоящий ковбой, агент, на которого можно положиться.