Джеймс Чейз - Положитесь на меня

Он слышал, как они пробивали себе дорогу через чащу леса, так что переход через реку был излишним. Он должен был услышать крик, означающий, что убежище беглецов обнаружено.

Неспособный преодолеть свое беспокойство и нетерпение, Сик углубился в лес и подошел к Шурце.

— Чего вы ждете? — спросил он. — Боитесь замочить ноги?

— Окружение закончено, — сказал Шурца. Капли пота блестели на его лице.

— Закончено? — заорал Сик. — Тогда где ваши пленные?

В это время он увидел строй солдат, который двигался по другую сторону реки.

— Где они? — завопил он, позеленев. — Я предам вас военному суду!

Жесткий голос неожиданно прервал поток ругательств Сика.

— Вы мне кажетесь очень взволнованным, товарищ Сик.

Слова замерли на губах Сика, он побледнел. Он увидел Малиха и ледяное выражение его зеленых глаз.

— Товарищ Малих… — Он взял себе в руки и пробовал бодриться. — Этот идиот меня заверил, что они находятся в лесу. Мы использовали около пятисот человек. Никого не нашли… Их там нет.

Малих жестом приказал ему замолчать и направился к Шурце.

— Что дало вам основание думать, что они находятся в лесу, лейтенант? — спокойно спросил он.

Твердым голосом Шурца пояснил:

— Собаки от грузовика пошли по их следу, но потом потеряли его где-то здесь, — сказал он. — Это доказывает, что они вошли в лес. Они некоторое время шли по воде. Лес был обшарен. Каким-то образом им удалось избежать окружения.

Малих посмотрел на Шурцу долгим, изучающим взглядом, потом утвердительно кивнул. Этот молодой человек ему нравился.

— А они могли найти какую-нибудь лодку?

— Я блокировал реку с двух сторон, — ответил Шурца. — Они не могли проскочить. Река полностью закрыта.

— Хорошо. А вы уверены, что они вошли в реку?

— Да, уверен.

— И между тем они исчезли. Ведь они не привидения. Если они не спрятались на деревьях в лесу, или на реке, значит, они под землей. А нет ли в лесу такого места, где бы они могли спрятаться под землей?

Шурца переминался с ноги на ногу со смущенным видом.

— Я не знаю, товарищ Малих.

Молодой унтер-офицер, который слышал этот разговор, подошел и, встав по уставу, сказал:

— Я прошу разрешения говорить.

— О чем, сержант? — спросил Малих.

— Здесь неподалеку есть колодец, который соединяется с заброшенной медной шахтой. Я играл в этой шахте, когда был мальчишкой.

— А вы смогли бы проводить нас к этому колодцу? — спросил Малих.

— Мне кажется, что да. Прошло уже много лет, как я не ходил туда, но мне кажется, что я смогу найти его.

Малих повернулся к Сику.

— Известите Смерна о том, что происходит, — он сделал знак Шурце, чтобы тот следовал за ним. — А вы проводите нас, сержант.

Сержант повел вдоль берега Малиха, Шурцу и солдат.

Гирланд, прислонившись к стене грота, сидел на земле рядом с Жаном. Обе женщины и Бордингтон спали. При слабом свете свечи Жан разглядывал карту, разложенную на песке.

— Это такое место, в котором трудно потеряться, — сказал он. — Эта галерея направо спускается к шахте и она полна воды. Вот эта, налево, приводит к выходу, который находится посредине минного поля. Преимущество заключается в том, что выходя там, избегаешь вскопанной земли и первого ограждения, снабженного сигнализацией. Мины зарыты примерно на десять сантиметров. У них имеются вибрационные детонаторы, и нужна сильная вибрация, чтобы они взорвались. Мой друг начал пересекать это поле в восемь часов вечера. Было темно. Ему понадобилось четыре часа, чтобы одолеть его, ползя на животе сантиметр за сантиметром. Он, вероятно, прополз поверх многих мин, и, передвигаясь так медленно и осторожно, уцелел. — Жан поднял голову и потер сильно заросший подбородок. — Нас пятеро, и по этой причине операция будет в пять раз труднее и опаснее. В первую ночь отправятся двое, во вторую двое, и в третью один. Я пойду с женой. По-моему, будет лучше, если последним пойдет Бордингтон.

Гирланд согласился с ним.

— Там имеется двойное ограждение под сильным током, но под ограждением протекает подземный ручей, который делает почву мягкой. Если лечь плашмя на этот грунт, можно пролезть под ограждением, так как грунт оседает под тяжестью тела. Если вы дотронетесь до проволоки, то, разумеется, будете убиты.

Гирланд усмехнулся:

— Это мне кажется восхитительным. А наблюдательные вышки?

— Самая ближайшая от того пункта, с которого мы начнем свое движение, находится справа в ста метрах. Прожекторы обеих сторожевых вышек, поворачиваясь, не скрещиваются. И в узкой полосе тени мы и должны проскользнуть. — Жан закурил. — Ведь я вам сказал, что перейти на ту сторону можно лишь при большой удаче… Нам потребуется ее много.

— Действительно.

Гирланд стал изучать карту.

— Но когда мы окажемся по другую сторону границы, с вышек начнут стрелять в нас. Мы окажемся у них на виду, так что не может быть и речи, чтобы подняться и бежать. Придется ползти еще по крайней мере метров шестьсот, прежде чем мы окажемся в надежном укрытии.

— Что можно об этом сказать! — воскликнул Гирланд. — Эта операция кажется мне просто фантастикой!

— Но это возможно. Я видел, как она удавалась.

— Если один из нас допустит ошибку, мы все пропадем. Нас всех схватят. — Гирланд задумчиво посмотрел на Жана. — Нужно, чтобы я прошел первым, Жан, у меня с собой секретный документ, который я должен отвезти в Париж. Я огорчен, но этот документ такой важный, такой опасный, что совершенно необходимо, чтобы я его доставил из рук в руки.

— Никакой документ, какую бы ценность он ни представлял, не может быть дороже жизни моей жены, — возразил Жан, лицо которого стало суровым. — Нет… Мы вас привели сюда… Мы пройдем первыми.

— Если вы взорветесь на мине, я уже не смогу пронести этот документ туда, куда нужно, — настаивал Гирланд. — Я вас уверяю, что он более важен, чем ваша жена. Мне очень неприятно, но это так.

— Моя жена и я пойдем первыми, — повторил Жан. — Мне очень жаль, но я знаю, где переходить… а не вы. Если мы не пройдем первыми, никто не пройдет.

— А если мы бросим жребий? — спросил Гирланд, всегда готовый довериться судьбе.

— Я не могу доверять случаю судьбу моей жены, — холодно ответил Жан. — Или мы пройдем первыми, или никто не пройдет!

При виде сурового и решительного лица своего компаньона Гирланд понял, что Жан никогда не изменит решения. И он не мог упрекнуть его за это. Он сделал бы то же самое, если бы был женат на такой женщине, как Бланка.

— Согласен, вы выиграли… Вы пойдете первыми.

— Да, — сказал Жан, — а теперь я хочу немного поспать. Мы отправимся завтра вечером. Потом, на следующую ночь, вы и девушка… и наконец, Бордингтон.

Бордингтон, который проснулся и слышал их, встал и стал угрожать им своим пистолетом.