Анатолий Кулемин - Агония обреченных

Это была как раз одна из поправок к прежнему плану. Негрете вслух вопрос не задал, но поднял на Идьигоса вопросительный взгляд, ибо это уже значительно осложняло задачу.

— На нем будет пуленепробиваемый жилет, — с уверенностью пояснил Идьигос, хотя полностью убежден в этом он, разумеется, не был. Исходил из наибольшей вероятности; недоработки быть не должно.

— А на том… втором?

— На русском вряд ли будет жилет, он не политический лидер, на ситуацию в стране никоим образом не влияет, поэтому нападения на него никто не ожидает; с ним вам будет легче. Главное ваше внимание должно быть сосредоточено на Кастро. Он основная цель; первый выстрел в него. И помните: на вас возложены и большая надежда, и огромная ответственность. И не только на Кубе. Провала быть не должно; провал повлечет за собой события, последствия которых даже представить себе страшно.

В следующую нашу встречу — она, кстати, будет последней — я скажу вам, где будет располагаться ваш огневой рубеж, и укажу пути отхода…

— С огневым рубежом я хочу ознакомиться сейчас и по путям отхода хочу предварительно пройти сам, — перебил Негрете несколько резковато. — По-моему, это желание вполне объяснимо и логично.

Идьигос кивнул:

— Вполне, в идеале все так должно было бы и быть, только не в нашем случае. Дважды появляться в том месте, где будет располагаться ваш огневой рубеж не только не разумно, но и опасно. Если вас там заметят, то это может вызвать подозрение, а рисковать мы не можем. Ни вами, ни операцией. Прикрывать вас будут два человека, они же будут страховать ваш отход.

— Кто эти люди?

— Бывшие лейтенанты кубинской полиции Нельсон Гутьерос и Марселино Балида. Во время следующей нашей встречи я с ними познакомлю. И поймите, это не от какого-то недоверия. Ваша преданность делу и профессионализм сомнений не вызывают. Просто соблюдение максимальной осторожности делает риск минимальным и дает хоть какие-то гарантии успеха. Иначе нельзя.

— Извините, компаньеро, — остановил Бредли портье, когда наутро тот выходил из отеля, собираясь ехать к Роучу. — Вчера вечером посыльный из отеля «Насьональ» принес для вас письмо… Вас не было в отеле, а когда вы пришли я не видел… Наверное, когда на минутку отлучался…

— Давайте письмо, — прервал Бредли сбивчивые оправдания портье.

Конверт был запечатан, текст — коротким, написан на английском языке, печатными буквами и без подписи. Письмо было от Роуча; Бредли понял это по первым строкам текста.

«Дорогой друг, — писал Роуч, — я не сказал тебе самого главного; не хватило времени, а скорее всего — духа. Я сообщил о готовящемся мероприятии в отношении нашего гостя. Это не было ни малодушием, ни минутной необдуманностью, я это сделал осознанно и никоим образом не жалею об этом. Ты знаешь мое отношение к этому, поэтому я уверен ты поймешь меня. Я решил сообщить тебе об этом, так как считаю: перед завтрашним нашим визитом ты должен об этом знать.

P.S.

По возвращении домой я решил уйти из своего ведомства».

Бредли, сдерживая порыв, спокойно вышел из отеля и остановил такси:

— Отель «Насьональ».

«Значит, тот анонимный звонок, о котором говорил Павел, был от него…» — понял Бредли. Он сидел на заднем сиденье и невидящим взглядом смотрел в окошко. Время для него сейчас не просто текло медленно, оно остановилось.

Накануне, после встречи с Роучем, Бредли вторично — как они и договаривались — встретился с Мясниковым. Когда он пришел, тот уже ждал его двенадцать минут; для журналистов такая нестыковка во времени вполне допустима.

Бредли передал полученную от Роуча информацию, которая касалась кубинской темы.

— Завтра я попытаюсь войти в контакт с этим Идьигосом, — открыл Мясникову свои намерения Бредли. — Хочу нанести визит на Агира, семнадцать. Иного пути подобраться к ним я не вижу.

— Может быть, не стоит туда соваться? Кубинские коллеги возьмут всех, кто будет по этому адресу, а разговорить их они сумеют. Зачем вам так рисковать?

— А если кого-то упустят? Или не сумеют разговорить до конца? Да и риск мой здесь минимальный; я ведь пойду туда как человек Вашингтона и не один, а с эмиссаром разведки. Есть такой, не удивляйтесь… Я встречался с ним только что. Хороший мужик, между прочим. Нет, риска здесь почти никакого нет, мне надо идти, со мной они будут откровеннее. Я сообщу вам, когда нужно будет подключиться кубинским друзьям, пусть будут наготове.

Они обсудили еще некоторые детали взаимодействия, затем Мясников рассказал, как проходит подготовка операции по аресту руководителей «Канделы» и что делается по обеспечению безопасности Фиделя Кастро и Юрия Гагарина.

Уже в конце встречи Бредли сказал:

— И вот еще что… Для ликвидации Фиделя Кастро готовилось спецподразделение «Москит». Командиром этого спецподразделения был некто капитан Армандо Тирадо. Так вот, этот капитан Тирадо был сотрудником кубинской разведки; это он уничтожил группу. Самолет, на котором они летели, исчез над Мексиканским заливом. Думаю, Тирадо взорвал его. Он был твердо намерен не допустить десантирования «москитов» на остров. Передайте это кубинским товарищам, они должны знать. И еще… — Бредли достал портсигар и положил его перед Мясниковым. — Этот портсигар был талисманом Тирадо, капитан говорил мне, что он приносит ему удачу. Перед вылетом, через одного нашего общего знакомого, Тирадо передал портсигар мне… Сказал: на память. Я его и так не забуду, а это, — Бредли кивнул на желтый прямоугольник, — должно принадлежать его родным. Он мне говорил, у него была сестра, пусть передадут ей. Пусть этот талисман теперь приносит удачу ей.

— …Месье Фишер у себя? — весело спросил Бредли портье, войдя в «Насьональ». — Или уже куда-то улетел, бестия? Публициста, как и журналиста, ноги кормят.

— У себя. Сегодня он еще никуда не уходил.

Напевая веселый мотивчик, Бредли взбежал по лестнице и постучал в номер Роуча. Дверь приоткрылась.

— Месье Фишер… — громко позвал Бредли, войдя в маленькую прихожую. — Можно к вам?

Ответа не последовало. Бредли выглянул в коридор, убедился в том, что он был пуст, потом закрыл дверь и вошел в комнату. Роуч сидел в кресле без движения, уронив голову на грудь. Бредли, замерев, с полминуты смотрел на него, затем подошел и приложил два пальца к сонной артерии, хотя и без этого он видел, что Роуч мертв по меньшей мере уже часов десять.

Бредли прогулочным шагом отошел от «Насьоналя» на два квартала; хвоста не было. Он зашел в кабинку телефона-автомата и набрал номер, который дал ему Мясников; тот ответил сам.

— Мероприятия по тому адресу, о котором мы вчера говорили, необходимо начать через полтора часа, — не представляясь, сказал Бредли и, дождавшись подтверждения, повесил трубку.