Алексей Ростовцев - Тайна проекта «WH»

— Ну, хорошо, мистер Роджерс, — сказал я. — Допустим, мы с вами поладили. А как же быть с моим сегодняшним интервью?

— Вы боитесь, что Рохес спустит с вас шкуру за пресс-конференцию, превращенную в фарс? Чепуха! Я это завтра же улажу. Скажу министру, что вы повели себя так согласно моим рекомендациям. В последний момент была получена депеша из Вашингтона, предписывавшая не допускать резких антирусских выпадов в связи с якобы планируемой встречей на высшем уровне. Не обострять обстановки. Министра я об этом не успел проинформировать. А вот вам шепнул пару слов. Подходит?

— Вполне.

— Более того. Я буду ходатайствовать о производстве вас в генералы. Ни президент, ни Рохес не посмеют отказать мне. А когда Москва сочтет нужным отозвать вас, вы можете остаться здесь навсегда. Быть генералом везде хорошо. Даже в такой паскудной стране, как Аурика. Да и в Соединенных Штатах перед вами будут открыты все двери. Мои друзья — это друзья Соединенных Штатов.

— Вы нарисовали весьма радужную перспективу для меня, мистер Роджерс. За все это просто нельзя не выпить.

Мы наполнили рюмки.

— Она вылитая Исабель.

На помосте против входа в нашу беседку в перекрещенных лучах прожекторов беззвучно извивалась практически нагая мулатка. На неё я и обратил внимание Роджерса. Тот обернулся и стал разглядывать танцовщицу. Я быстро достал из кармана кителя маленькую металлическую капсулу, открыл её, выкатил на ладонь два жёлтых шарика и, помедлив мгновенье, бросил один из них в бокал американца. Таблетка моментально исчезла, превратившись в пузырьковую пыль.

— Нет, — пробрюзжал Роджерс, приняв прежнюю позу, — ничего похожего. Впрочем, все бабы, если их раздеть, одинаковы. Индивидуальность им придают наряды и причёски.

Мы выпили.

— Осталась одна мелочишка, полковник, и на сегодня хватит. Вот вам мой блокнот и ручка. Напишите на этой странице ваши настоящие звание, фамилию и имя, а также установочные данные находящейся у вас на связи агентуры и радиста.

Он положил передо мной открытую записную книжку и ручку.

— Вы забыли об одном пустяке, мистер Роджерс.

— Да? Что же это за пустяк?

— Я родился в году Собаки, а люди, родившиеся в году Собаки, честны, верны и пользуются доверием товарищей, так как умеют хранить чужие тайны. То, что они справедливы и остроумны, к делу относится лишь косвенным образом.

— Как вас понимать, полковник? Вы решили затеять торг? Подороже продать себя? Да в своём ли вы уме?.. Ох, что это со мной?.. Голова… Мне плохо… Позовите моих людей… Я чувствую…

— Вы чувствуете то же самое, что чувствовали перед тем, как впасть в забытьё, все люди, отравленные по вашему указанию вот этим, мистер Роджерс!

Я поднёс к его лицу жёлтую таблетку. Глаза американца расширились от ужаса и тут же закрылись. Он потерял сознание и повалился грудью и головой на стол, опрокинув бокалы и недопитые бутылки. Коньяк и виски, слившись в коричневую лужицу, быстро растеклись по пластиковой плоскости и жидкими струйками окропили землю. Я выхватил из алкогольного мини-потопа блокнот Роджерса, отряхнул его, сунул в карман, подошёл к телефону и набрал номер дежурного офицера гвардии.

— Алло! Полковник Арнольдо у аппарата. Вы узнаёте меня, капитан Хьюз?

— Да, мой полковник!

— Вторую роту немедленно — на грузовики и к «Тропикане»! Я в зелёной беседке у большого фонтана. Всё!

— Слушаюсь, мой полковник!

До прибытия роты оставалось минут двадцать. Я боялся, что роджерсовы соглядатаи, завидев моих солдат, разбегутся и поднимут тревогу. Этого нельзя было допускать. Через четверть часа после звонка дежурному я, изображая пьяного, выбрался из беседки, постоял немного, осмотрелся и крикнул шатавшимся вблизи филёрам:

— Эй, ребята! Ну-ка подойдите все ко мне!

Они приблизились и окружили меня полукольцом. Их было восемь.

— Ваш босс несколько приустал. Извольте убедиться сами!

Они гурьбой ввалились в беседку вместе со мной. Их старший заподозрил неладное, но, удостоверившись в том, что Роджерс жив и всего-навсего уснул, распорядился:

— Двое отвезут хозяина домой, остальные проводят полковника на его виллу.

— Вам не ведено оставлять меня без присмотра?

— Да, сэр.

— Прекрасно! В таком случае приглашаю вас в мой замок! Выпить и закусить у меня найдется.

— Нам запрещено пить с объектами наблюдения.

— Ну и бедолаги же вы! Ладно! Я прикажу вынести вам еду и выпивку на улицу. Впереди ночь.

— Благодарю вас, сэр!

Я поковылял в сторону парковки, где стояли их и моя машины. Они молча шли следом.

Колонна крытых военных автофургонов ворвалась прямо на главную аллею парка. Солдаты с автоматами посыпались на землю, не дожидаясь, пока грузовики остановятся. Командир роты подбежал ко мне с рапортом.

— Отставить рапорт! — оборвал его я. — Немедленно арестуйте вот этих!.. Всех!.. В подвал их, на нашу гауптвахту! Если будут орать, что они служат у мистера Роджерса, наподдайте им, как следует, чтоб не врали. При попытках оказать сопротивление — стреляйте! Это опасные заговорщики и террористы. Утром передадим их в министерство общественной безопасности… Блокируйте гостиницу, стоянку машин и выходы из парка! Отключите отель от городской телефонной сети! Ни одна душа не должна выскользнуть из «Тропиканы» до наступления полуночи… Там, в беседке, спит мистер Роджерс. Надо отвезти его домой и уложить в постель… Я с десятком солдат отправлюсь в город. Если до 24.00 здесь ничего экстраординарного не произойдет, можете возвращаться в казармы.

Я сел за руль «Ягуара» и выехал на шоссе. За мной катился грузовик с гвардейцами.

У особняка, где жила Исабель, солдаты по моему распоряжению загребли и покидали в кузов трех роджерсовых шпиков, которые также были увезены на гауптвахту. Я отпер дверь дома и знакомым путем прошел в спальню девушки мимо шарахнувшейся в темноту экономки. Исабель, одетая, посапывала, свернувшись калачиком в кресле. Рядом, на полу, стояла небольшая дорожная сумка. Отключив технику подслушивания, я разрешил себе несколько секунд полюбоваться спящей, затем наклонился и легонько потрепал ее за мочку уха. Исабель мгновенно очнулась от сна, села, зевнула и спросила безмятежно:

— Что, пора уходить, Арнольдо?

— Да, девочка, это самый подходящий момент для того, чтобы унести ноги. Ты готова?

— Конечно. Старуха видела вас?

— Видела. Но вряд ли ей удастся дозвониться сейчас до Роджерса. Пойдем!

Мы отъехали километра полтора от ее дома, и я затормозил у телефонной будки. Набрав номер Йоахима Шнайдера, сказал в трубку:

— Алло! Судно зафрахтовано и уходит на рассвете. Пожелай мне попутного ветра, дружище!

Это означало, что я провалился, перешел на нелегальное положение и намерен в ближайшее время покинуть Аурику. Ему же, Шнайдеру, ничего не угрожает, и он может оставаться в Ла Паломе.