Колин Форбс - Вождь и призрак

Сейчас Гитлер прильнул к окну: ему хотелось увидеть, когда покажется земля.

Никто из его попутчиков не догадывался, что фюрер страшно нервничает. Он ненавидел посадку ничуть не меньше, чем взлет.

«Ни за что больше не полечу самолетом!» — пообещал себе Гитлер. Однако он прекрасно знал, что все равно полетит, если понадобится. Его серо-голубые глаза вспыхнули. Гитлер разглядел внизу сосновый бор.

Стоявший на аэродроме Борман увидел, что «Кондор» снижается. Он то появлялся, то исчезал вновь, и наконец пилот пошел на последний круг. Окинув взором летное поле, где солдаты Фогеля уже выстроились для встречи фюрера, Борман в который раз окунулся в атмосферу напряженного, взволнованного ожидания, характерную для подобных ситуаций.

Какие новости привез Гитлер с Восточного фронта? За несколько минут до отъезда он отозвал в сторону начальника канцелярии и намекнул на свои планы… Это было странно. Обычно Гитлер не рассказывал о своих планах до самого последнего момента, этого правила он придерживался неукоснительно.

— Борман, — доверительно сказал он, — мы на пороге массированного наступления, которое переломит ход войны и склонит чашу весов в нашу сторону… Мой план настолько дерзок, что достоин Наполеона или Фридриха Великого…

— Я буду с нетерпением ждать, когда вы вернетесь, — ответил Борман.

Самолет опять вынырнул из облаков; он уже существенно сбавил высоту и летел примерно в километре от земли, не больше. Самолет стремительно снижался, затем снова скрылся за тучами. Неожиданно Борман увидел ослепительную вспышку, прорвавшуюся сквозь туман. Он даже успел разглядеть, как самолет разваливается в воздухе на куски, и услышал приглушенный взрыв. Затем небо опять затянула белесая пелена, зашелестели деревья, окутанные туманом… И воцарилась тишина.

Потрясенный Борман несколько секунд не мог пошевелиться. Чего нельзя было сказать об овчарке. Она тихо, горестно взвыла и, вырвав поводок из рук начальника канцелярии, кинулась в ту сторону, куда должны были упасть обломки самолета. Это привело Бормана в чувство. Он крикнул Фогелю:

— Пошлите двух человек в диспетчерскую! Перекройте связь! Надо срочно оцепить аэродром. Никого не впускайте и не выпускайте! Когда все это сделаете, подойдите ко мне.

Фогель моментально повиновался и принялся отдавать приказания. А потом побежал за Борманом, который торопливо шагал к «кюбельвагену». Эта странная машина, у которой спереди были колеса, а сзади — гусеницы, предназначалась для езды по бездорожью. Борман уже уселся за руль, и тут подоспевший Фогель предостерег его.

— В ставке вполне могли услышать взрыв.

Борман задумался, не выключая мотор. Фогель тем временем уселся рядом с ним.

— Кемпнер! — позвал Борман заместителя Фогеля.

Борман внимательно поглядел на эсэсовца, вытянувшегося перед ним по стойке «смирно». Никаких следов паники на лице… Борман быстро принял еще одно решение.

— Кемпнер, поезжайте в ставку. Сообщите им, что полет фюрера отложен из-за плохой погоды… и что самолет прибудет на другой аэродром. Скажите, что сегодняшнее совещание, назначенное на двенадцать дня, отменяется. А если кто-нибудь спросит про взрыв, объясните, что просто лиса наступила на мину.

Объяснение выглядело вполне удовлетворительно. Волчье Логово было окружено минным кольцом, и не раз, когда лисица напарывалась на мину, в Вольфшанце поднимался переполох. Кемпнер сломя голову кинулся к своей машине, а Борман помахал рукой парням из СС, приказывая им сесть в «кюбельваген», и машина рванулась вперед.

Вскоре Борман уже ехал по сосновой просеке, туман зловеще клубился среди деревьев, аэродром скрылся из виду. Борману не пришлось долго искать. Внезапно они очутились на прогалине: сосны были раскиданы в разные стороны, словно оторванные руки и ноги. Борман остановил машину, и его глазам открылось жуткое зрелище.

Повсюду валялись обломки аэроплана. Очевидно, он уже снизился до уровня деревьев, когда произошел взрыв, — и волна от него ударила в землю. Куски человеческих тел застряли в ветвях деревьев. Это напоминало здание бойни, по которому промчался обезумевший от ярости маньяк с секачом в руках. В воздухе висел едкий запах бензина и горелого мяса. Пес Блонди встревоженно обнюхивал «поляну смерти». Борман с Фогелем вышли из машины в сопровождении эсэсовцев.

— Не может быть, чтобы он уцелел, — медленно произнес Борман.

— Что же нам делать? — воскликнул Фогель.

— Подождите минутку, дайте подумать…

Борману удалось стать правой рукой Гитлера благодаря выдающимся административным способностям и умению все тщательно продумывать и планировать. Фюрер ненавидел нудную рутинную работу и с удовольствием поручал ее спокойному, надежному помощнику. Он отдавал приказы, а Борман следил за их выполнением… И дело дошло до того, что Борман мог отдать любое распоряжение, заканчивая его словами, которые никто не осмелился бы поставить под сомнение:

— Таков приказ фюрера!

Сейчас в руках Бормана была судьба Германии, и он показал, на что способен. Шел снег, туман клубился среди сосен, обступивших поляну. Ноздри Бормана, обозревавшего страшную, кровавую сцену, щекотал запах смерти, мозг его лихорадочно работал.

— Фогель, оцепите весь район! Стреляйте в любого, кто попытается приблизиться. Пригоните сюда самосвал и очистите поляну. Смотрите, не упустите ни малейшего пустяка! Останки тел и обломки самолета погрузите в самосвалы и отвезите куда-нибудь подальше. Вывалите все в кучу и подожгите… а потом пепел закопайте…

Неподалеку кого-то вырвало. Борман осекся. В тумане показался эсэсовец, он был так потрясен, что даже позабыл отдать Борману честь. Эсэсовец едва мог говорить.

— Что с вами? — рявкнул Борман. — Держите себя в руках!

— Карл обнаружил голову пилота… в шлеме… голову, одну только голову…

— Ее нужно погрузить в самосвал в первую очередь, — грубо сказал Фогелю Борман.

— И еще к-кое-что… — заикаясь, произнес солдат СС и показал предмет, который держал за спиной. Портфель, в который судорожно вцепилась оторванная рука…

— Это фюрера… — прошептал эсэсовец.

Борман, не моргнув глазом, взял портфель и, сдавив его с боков, рванул на себя застежку. Рука упала на землю, продолжая сжимать оторванную ручку.

Борман осмотрел содержимое обугленного портфеля. Да, он принадлежал фюреру. Борман узнал карты Западной Европы, которые он лично положил в портфель перед отъездом хозяина в Смоленск. Начальник канцелярии вернул портфель Фогелю.

— Положите его в одну кучу со всем остальным, чтобы погрузить в самосвалы.

Затем Борман указал на кошмарный обрубок, валявшийся на земле.