Юрий Горюнов - Zero

«А что мне здесь долго делать? Схожу к родителям, при такой жизни не известно, когда появлюсь вновь». Я вернулся на вокзал, купил билет на вечерний поезд до Москвы, отрезая пути к тому, чтобы задержаться, и затем поехал на кладбище. Могила родителей была убрана. Я положил цветы и присел на скамеечку.

«Ну вот, дорогие мои, это снова я, ваш блудный сын. Куда я еду не знаю, и даже не знаю, когда появлюсь здесь вновь. Я не знаю, есть ли иной мир, а если есть и вы меня слышите, то не обижайтесь, такой путь в жизни, я выбрал. Менять поздно, да и не хочется. Мне вас не хватает. Я помню ваши разговоры, всю вашу заботу обо мне. Я вас не подведу. Вы воспитали мужчину и профессия у меня мужская. Простите, если что было не так. Я действительно не знаю, когда снова смогу навестить вас».

Я просидел на скамейке с полчаса, потом вышел с кладбища и отправился в центр. До поезда время было и, перекусив в кафе, бродил по улицам. Это напоминало прощание не просто с городом, а прощание с прошлым, с детством, с юношеством. Если чудеса и бывают, то я знал, что они не сейчас и не здесь произойдут.

Через сутки я был в Москве. Еще накануне отъезда, я позвонил дяде Ване с вокзала и сообщил, что приеду. По его голосу я понял, что он уже знает о переменах в моей жизни. Наступил вечер, когда я позвонил в их квартиру. Дверь мне открыла его жена тетя Лена, которая увидев меня, приветливо улыбнулась:

— Здравствуй, Егор. Проходи. Иван скоро будет, он говорил, что ты приедешь.

Она была гостеприимной женщиной и выделила мне комнату, которая пустовала, так как дети уже были взрослые и жили отдельно. Я принял с дороги душ, пока она готовила ужин. Примерно через час приехал дядя Ваня, обнял меня по-отечески, а затем отстранился:

— Возмужал. И так был не хилый, а тут красавец мужчина. Я в смысле крепко сложен, на внешность не плох. Достаточно хорош, но не бросок на вид.

— Что ты такое говоришь, Иван!

— Правду. При нашей профессии яркая внешность не на пользу. Обаяние должно быть. Пошли к столу.

После ужина он позвал меня к себе в кабинет.

— Садись, Егор. Я знаю, что у тебя много вопросов, не на все смогу дать ответы, а может быть их вовсе не будет. Не скрою, хотел я после окончания тобой училища, взять тебя к себе, ты мне не чужой. Это не значит, что ты жил бы сладко, спрашивал бы строже, но все-таки родные рядом. Не получилось. Твои способности разглядел не только я. В основном это касается языков, аналитических способностей, а все остальное, как прицеп. Забирают тебя, — он сделал паузу, которую я не решался нарушить, — будешь заканчивать учебу в другом учреждении. Это своего рода элита. Что вы будете делать, куда отправят, я могу только догадываться. Это ГРУ мой мальчик, против их решения я не могу спорить, интересы государства превыше. Моих сил не хватило. Так что извини. Я тебя привлек, а тебя забирают.

— Я не обижаюсь. Надо, значит надо. Мне уже не семнадцать и я понимаю, что раз так произошло, то так тому и быть. Не переживайте за меня, я выдержу.

— Эх, Егор. Выдержать это хорошо. Я уверен, что выдержишь. Здесь важно не выдержать, а выжить.

— И выживу. Я настроен жить.

— Хорошая цель. Вот и держись этой цели.

— Все будет хорошо. За заботу спасибо, но что я принял тогда ваше предложение, я не сожалею. А что будет, посмотрим.

— Спасибо, а то меня иногда посещают мысли, что сбил тебя с дороги. Учился бы сейчас мирно.

— Сейчас даже не представляю, что могло быть иначе. Я другой жизни уже не хочу.

— Да, я хотел, чтобы ты был контрразведчиком, а получается наоборот.

— Наверное, это мое.

— Дай, Бог, что мы оба не ошиблись.

Я прожил у них несколько дней. Днем гулял по Москве, ходил в кино, театр. Встречались мы с дядей за ужином. Снова разговор не заводили, мы не могли знать был ли разговор последним, хотелось верить, что нет.

В назначенный день, я отправился к месту продолжения учебы.

— Запомните, вы должны работать на подсознании, на инстинктах. Порой реальность будет казаться объективной, но вы должны сомневаться. Доверяйте интуиции. Она дама капризная и может изменить, поэтому советую подружиться с ней.

Это нам начали вдалбливать в голову с самого начала занятий. Кем мы будем, мы не знали, но понимали, что остановка, промедление могут остановить сердце навсегда. Сначала я не понимал, почему меня направили сюда, и если обо мне отзывались как о способном аналитике, то мне казалось, что здесь это не главное. Здесь учили выживать. Так я думал первые полгода, а может быть и больше. Лишь потом, до меня стало доходить, что тело должно работать на уровне рефлексов, а мозг оставаться свободным для размышлений, чтобы свести риск к минимуму. Тело и мозг должны работать как бы индивидуально, не зависимо друг от друга. Но это все я понял потом.

В группе, где я учился, нас было десять человек. Кто и откуда, мы не спрашивали, это не было принято. По приезде я предстал перед начальником училища. Он был в военной форме, но без знаков отличия воинского звания.

— Значит так, Зотов Егор. На время забудь кто ты. Не думай, что это только в кино и в книгах скрывают имена сотрудников. В кино все берется из жизни. Чем меньше людей знают кто ты, тем больше вероятность остаться в живых. Трудно повлиять на близких.

— У меня нет близких, я сирота.

— Знаю. В жизни это большой минус, но для тебя это плюс, а привязанностями еще успеешь обрасти, так, что порой хочется их сбросить, а больно. Да, ты садись.

Сам он сидел за столом. На вид ему был лет пятьдесят. Спокойные пронизывающие глаза, даже несколько усталые смотрели на меня. Черты его смуглого лица были крупными, как будто природа делала мазки, не стараясь сгладить. Но это не придавало ему уродства. По его манере говорить, можно было понять, что он был жестким, но не жестоким. Сколько парней прошло перед ним, скольким его требовательность, возможно, спасла жизнь.

Я сел на стул напротив него.

— Здесь ты будешь Сергей Никаноров. Запомни. Все документы при выходе в город или еще куда, будут на это имя. После окончания уйдешь под своим. Если в жизни повезет, имен будет много, — к чему это он подумал я тогда, но лишь потом узнал, что он был прав, — не повезет, закончишь на одном, а пока, Сергей, жить будешь в своей комнате, здесь у каждого своя. Вопросы есть?

— А почему такая закрытость?

— Потом узнаешь, учиться будешь в группе. Я не волшебник, не умею предсказывать будущее, но думаю, что если тебе когда-либо придется встретиться с однокурсниками, то хорошо, если он на твоей стороне, и даже в этом случае он не должен знать кто ты в реальности по рождению.

— И на кого здесь готовят?

— Готовят здесь повара на вас. Но если серьезно, ты знаешь, какому управлению мы подчиняемся?