Яков Левант - Наследство дядюшки Питера

Старший сержант, возглавлявший маленький патруль, пробежал записку своего начальника и, подав знак двум находившимся при нем автоматчикам, молча зашагал к реке.

Сергею уже казалось, что дело обойдется без всяких нежелательных встреч, когда на повороте тропы он увидел бегущую навстречу женщину. Плохонькое пальто ее было расстегнуто, седые волосы выбились из-под небрежно наброшенного на голову платка. Солдаты невольно отступили с тропы, и она пробежала мимо, тяжело дыша, скользнув по их лицам невидящим взглядом залитых слезами глаз.

Сам не зная почему, повинуясь какому-то неясному предчувствию, Сергей дал товарищам пройти вперед, а сам задержался на повороте. Старуха действительно свернула к домику Гофмана, и как раз в тот момент калитка со двора его распахнулась, пропуская девушку в узких мужских брюках. Как видно, она собралась на реку: в руках у нее был таз, пузырящийся бельем. При виде бегущей к ней женщины девушка вскрикнула и выронила таз; мягкие комки перекрученного белья раскатились по земле. Через секунду старуха с громким плачем упала в ее объятия.

Тут старший сержант, задержавшийся на развилке троп, окликнул своего проводника, и Сергею пришлось поспешить.

Вернувшись на временную «штаб-квартиру», Сергей застал офицеров уже на берегу реки за осмотром водного хозяйства «герра Гельмута». Их сопровождал сержант Мосин.

Деревянная пристань, когда-то, должно быть, благоустроенная и нарядная, находилась в полуразрушенном, жалком состоянии. Известно, как быстро ветшает на воде без своевременной покраски и ремонта любое деревянное сооружение, а эти причалы, судя по всему, не знали кисти маляра с самого начала войны. В противоположность им «флот» выглядел отлично. Опрокинутые на берегу прогулочные шлюпки поблескивали свежепросмоленными днищами, а полдюжины спущенных на воду маленьких катеров находились, что называется, в полной боевой готовности.

Поручив Мосину устроить в коттедже прибывших с Ивлевым патрульных, изрядно продрогших в своих коротеньких кавалерийских куртках, Шильников приказал Сергею проверить заправку моторов.

Спустившись по шаткой лесенке, Сергей не без опаски ступил на ветхий, прохудившийся настил. Снятый по случаю половодья со своих опор, он свободно покачивался на воде, колеблясь при каждом движении солдата.

Бензобаки пяти моторов оказались пусты, только на крайнем слева катере Сергей обнаружил полную, до краев, заправку.

Его открытие заинтересовало офицеров: они прервали тихую беседу и старший лейтенант многозначительно посмотрел на Шильникова:

— А ведь это «Кристель», товарищ майор. Та самая «Кристель»…

Шильников не ответил ничего. Он приготовил сигарету, даже вытащил из кармана свою массивную зажигалку, но, так и не закурив, опустил ее назад.

— Пойдемте, Ивлев, — сказал он и, круто повернувшись, быстро зашагал к дому.

В комнате наверху Сергей подробно рассказал о странной встрече на тропинке. Шильников и Павел выслушали его со вниманием, Истомин — с насмешкой.

— Только и не хватало нам разбираться в семейных дрязгах, — заметил с раздражением старший лейтенант. — И без того ясно — подозрительная семейка. Зря все же отпустили вы этого немца, товарищ майор.

— Вы находите? — осведомился Шильников.

Очевидно, Истомин уловил легкую иронию, прозвучавшую в этом вежливом вопросе. Он вспылил:

— Да разве ж не видно, что немец нас за нос водит? Сказал, что горючее на берегу, а у самого баки до краев залиты. Тут и думать нечего!

— Думать никогда не вредно, — спокойно возразил Шильников, перебирая связку снятых им со стены ключей. — Думать, сопоставлять, анализировать… В этом, между прочим, и заключена одна из основных наших с вами обязанностей.

Истомин нетерпеливо дернулся в кресле, но Шильников жестом остановил его:

— Скажите, к примеру, не показался ли вам наш гость круглым идиотом?

— Этого я не утверждаю, — поспешно проговорил Истомин. — Но он…

— Принял нас за круглых идиотов? — перебил его майор. — Вы это хотите сказать? Нет? Так чего ж ради, по-вашему, пошел он на эту бессмысленную ложь? Как мог он рассчитывать, что мы не поинтересуемся состоянием бензобаков?

Старший лейтенант пожал плечами.

— Сболтнул, а потом спохватился, — минуту подумав, сказал он. — Теперь-то вашего фрица ванькой звали! Ищи-свищи!

Вызывающий тон Истомина заставил нахмуриться даже не принимавшего участия в разговоре Павла, но Шильников только улыбнулся, подкинув на руке забренчавшие ключи.

— Боюсь, что это вот еще больше укрепит вас в ошибочном представлении. Однако вам все же необходимо знать… — С этими словами майор протянул связку ключей Истомину.

— Ага! — воскликнул тот, жадно подхватывая связку. — Они с бирками. Посмотрим, посмотрим… «Тротт», «Альбатрос», «Гретхен»… А где же «Кристель»? Где же она, товарищ майор? — Бесцветные выпуклые глаза его сверкали, вся самодовольная физиономия лучилась откровенным торжеством: — Это о многом говорит, не так ли, товарищ майор?

— Об очень многом, — охотно согласился Шильников, придвигая к себе пепельницу.

Наступило короткое молчание. Майор неторопливо закуривал, будто не замечая обращенных к нему нетерпеливых взглядов, а закурив, внезапно переменил тему разговора. Он выразил сожаление, что старший лейтенант, заинтересовавшись Гофманом, не собрал о нем более достоверных данных. Сейчас бы они очень пригодились.

— Я уже предлагал вам связаться на сей предмет с местными товарищами из антигитлеровского подполья, — заметил Шильников. — Заявление церковного сторожа требовало проверки.

— Э, все они одним миром мазаны, — пренебрежительно отмахнулся Истомин и похлопал рукой по своей деревянной кобуре. — Вот на этом языке только и можно с ними разговаривать. Гитлеровцы!

Он сидел, откинувшись в кресле, нога за ногу, — воплощенная самоуверенность. Сергей заметил, что при последних его словах Шильников и Павел переглянулись.

— Гитлеры приходят и уходят, а народ германский остается, — строго произнес капитан Цапля. — Вам, старший лейтенант, следовало бы знать эти слова и правильно понимать их.

Истомин выпрямился с оскорбленным видом:

— Я все понимаю, товарищ капитан. Но поскольку с моими соображениями здесь не хотят считаться… — Он встал, шагнул к двери. — Разрешите идти, товарищ майор?

— Не разрешаю, — отрезал Шильников. — Вы еще понадобитесь. Вместе с вашими людьми.

— Позвольте тогда спуститься вниз, к своим, — произнес Истомин, делая ударение на последнем слове. — Полагаю, не имеет особого значения, где я буду находиться?