Иван Цацулин - Операция «Тень»

Русские оказались практичнее нас, пока мы возились с сенсационными полетами на Луну, они кропотливо работали над созданием управляемых людьми, советскими людьми, Грин, — космических станций. Сейчас мириться с подобным положением уже нельзя! Я должен помешать им, дорога каждая минута… Вы меня понимаете, Грин?

— Да, да, — Грин изо всех сил пытался догадаться: при чем тут Уильям Прайс, какое ему, собственно, дело до космических проблем, да еще в явно военном аспекте; на всякий случай высказал несколько соображений по поводу трудностей конструирования мощных двигателей, подбора топлива для них…

— Можно не сомневаться, что рано или поздно мы возьмем все эти барьеры. Однако, как говорится в пословице: «Надежда хороший завтрак, но плохой ужин», а ждать до бесконечности мне некогда, — заметил Прайс.

— «Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, делай его сам», — Грин тоже вспомнил подходящую к случаю поговорку.

Прайс внимательно посмотрел на собеседника.

— Вы поняли меня правильно, — сухо сказал он. — Я и решил делать мое дело сам… Поэтому вам придется срочно провести операцию «Шедоу».

Грин боязливо вставил:

— Это будет трудно, оченъ трудно, мистер Прайс. Конструкторы космических кораблей, ракет, двигателей, баллистических снарядов, ученые-атомники в Советском Союзе тщательно охраняются, даже имена большинства из них никому не известны.

Прайс зло усмехнулся.

— Не набивайте себе цену, — сказал он. — Пока что вам придется подобраться к тем специалистам, которых вы уже выявили по моему указанию. Да, да, это было мое указание Харвуду. Следует признать — вы с ним успешно справились, и сегодня я послал Харвуду чек для вас на крупную сумму — плата за умение и желание. Теперь осталось довести дело до конца, достать материалы о работе этих советских ученых — и вы получите от меня новый чек. Десятки тысяч долларов — разве они не нужны вам?

Грин вытянулся перед Прайсом, но тот, казалось, не замечал этого.

— Из того, что я только что говорил, — сухо продолжал он, — вы должны были понять — мне нужно время для того, чтобы опередить русских. Для меня лично это не только вопрос нашего престижа, хотя, вообще-то говоря, это имеет колоссальное политическое и психологическое значение, ибо чего бы ни достигли потом — пальму первенства мы у них отнять не сможем. Убедительный пример — полет Гагарина, русского, советского человека… Но для меня, повторяю, вопрос отнюдь не в престиже — околоземные орбиты должны занять посланные мной решительные парни, и тогда я сумею пригвоздить русских к земле, тогда я добьюсь превосходства в космическом пространстве. Вы должны помочь мне в этом… При проведении операции «Шедоу» не церемоньтесь, я даю вам полную свободу.

— Я выполню ваш приказ, сэр! — заверил Грин. — Боюсь только, что на проведение операции «Шедоу» уйдет больше времени, чем мне хотелось бы. Но прошу верить — я не потеряю ни одного дня, — поспешно заверил он.

Прайс с трудом подавил брезгливую улыбку: оказывается, Грин более жаден, чем он предполагал! Деньги, обещанные ему доллары, сделали этого человека готовым на все.

Прайс дернул за шнур, и тотчас в кабинете неслышно появился его телохранитель, обезьяноподобный гигант Скаддер, сутулый, угрюмый. По-видимому, этот субъект во время беседы Прайса с Грином находился здесь же, за портьерой. Зачем он там прятался? Должно быть, в Прайсхилле заведен такой порядок. Прайс сказал Скаддеру:

— Проводи его, — он указал на Грина, — к мистеру Джонстону.

У самого выхода Грин столкнулся с Геймом, о котором не имел ни малейшего представления. Но летчик-то отлично знал его! Грин у Прайса? Стало быть, задумана какая-то новая грязная интрига.

С непроницаемым лицом Гейм переступил порог кабинета. «Король урана» возбужденно шагал из угла в угол. Летчик в ожидании остановился неподалеку от двери.

Словно очнувшись, Прайс посмотрел на пилота, собираясь с мыслями. Гейм сказал:

— Вы звали меня.

— Да, да… — и снова будто забыл о его присутствии. Неожиданно спросил: — Вы много думаете о возможной войне, капитан?

Гейм ответил уклончиво:

— Не больше других.

Прайс продолжал метаться по кабинету.

— Нас преследует рок, — заговорил он, собственно не адресуясь к летчику. — Мы, Прайсы, помогали Гитлеру, толкали его на войну с Советами, но Советы разгромили Гитлера… Мы мечтали пустить в ход против Советов атомную бомбу, но опоздали. Мы создали водородную бомбу, но оказалось, что русские создали ее и раньше нас и лучше. Мы подняли истошные крики о необходимости добиться мирового господства с помощью превосходства в космическом пространстве, распродали с молотка все известные нам планеты, призывали послать в космос «летающие крепости», но не мы, а Советы первыми построили искусственные спутники Земли и первую в истории космическую ракету, которая стала спутником Солнца, они первыми послали в космос человека… Мы окружили Советский Союз военными базами, оснастили эти базы ракетным оружием с атомными и водородными зарядами, но русские создали межконтинентальную баллистическую ракету, которой они в случае необходимости смогут не только уничтожить наши базы, но и нанести удар непосредственно по территории Штатов. Что же дальше? Пока мы возимся с Луной, они захватят околоземное космическое пространство! — Прайс умолк, провел ладонью по лбу. Гейм заметил:

— Межконтинентальные ракеты есть и у нас, и их много.

— Межконтинентальные баллистические ракеты? — лицо старика исказилось в гневе. — А зачем они нам? Советскому Союзу они нужны в качестве необходимого противовеса нашим военным базам в Европе, Азии, Северной Америке и для нанесения ответного удара по нашей территории. А зачем такие ракеты нам? Достать нужные нашим военным районы Советского Союза они давно могли бы с наших баз где-нибудь на Окинаве или в Англии. Наличие межконтинентальных баллистических ракет у нас лишь усиливает опасность ударов непосредственно по территории нашей страны, капитан.

— Возможно.

Прайс сказал:

— Наш вылет придется пока отложить.

— Слушаюсь, сэр, — летчик откланялся и вышел.

Всю ночь по крыше барабанил дождь. На рассвете Годдарт вышел из сарая, осмотрелся. Небо уже неделю источало влагу, земля пружинила под ногами, с ветвей деревьев стекали крупные капли воды. Окрест, до самого горизонта, над полями и перелесками, над взопревшей весенней землей колыхался туман. Он то непроницаемой пеленой опускался до самой травы, то слегка поднимался, и тогда было видно недалекое село, с острыми гребнями крыш и колодезными журавлями. От домов разбегались кудрявые яблони, приземистые, смутно различимые от сторожки лесника и от сарая, в котором Годдарту пришлось коротать долгие часы вынужденного безделия.