Эндрю Каплан - Homeland. Родина Кэрри

Кэрри, в отчаянной надежде дозвониться, набрала его номер мобильного, но сигнала, естественно, не было, даже слабого. К тому же аккумулятор на сотовом почти сел. А в городе, где электричество то есть, то его резко нет, сотовый не зарядишь.

Да и потом, безумие — звонить Демпси. Кэрри мысленно обругала себя: мол, ведешь себя как девчонка. Она словно не владела собой. Может, приступ болезни? Или предприятие выдалось настолько опасное, что жить приходится не то чтобы сегодняшним днем, а каждым моментом? Кэрри как будто наблюдала за собой со стороны, как она смотрит вслед уезжающему по замусоренной улице «хаммеру».

Кэрри невольно вздрогнула. Что-то подсказывало, что больше она Демпси не увидит.

Нет, нет, хватит! Прочь, бредовые мысли!

Кэрри тряхнула головой. Таблетки, купленные в Бейруте, еще не закончились, но по возвращении в Багдад надо будет пополнить запасы. Кэрри смотрела на прилегающую к участку территорию, и ей становилось не по себе. Дело было вовсе не в болезни — само место сводило с ума.

Солнце только показалось над крышами низеньких домов, но уже беспощадно палило. Если бы не развалины и не смерть, Рамади мог бы показаться совершенно типичным ближневосточным городком. Странно, думала Кэрри, как невинные решения коренным образом меняют человеческие жизни. Она сама, например, в Принстоне, решила поступить на факультет ближневосточной культуры просто потому, что ее завораживали геометрические узоры в исламском искусстве. И вот куда ее привел выбор.

Еще этот Ромео… Он дал рабочую информацию, но доверять ему можно было, лишь забыв о сорванном в Нью-Йорке теракте.

Кэрри вернулась в участок и прошла к открытой камере «обезьянника», в которой ночевали Уарзер и Верджил. Они как раз проснулись, и после все трое выпили крепкого чая по-иракски с кахи, трубочками из теста в меду. (Угощение принес один из полицейских.)

— Что дальше? — спросил Верджил, прогоняя муху со своего кусочка кахи.

— «Жучки» в доме Ромео что-нибудь дали? — спросила Кэрри.

— Женщины говорили только по-арабски, так что я ничего не понял. — Верджил поморщился. — Сами с Уарзером переводите. Ромео не появлялся.

— Значит, он с Абу Убайдой. Он в кругу — то, что надо.

— Что с инфой о теракте в Багдаде?

— Ждем решения Лэнгли. Демпси завтра вернется и все расскажет.

— Ждем? Странно от тебя это слышать. — Верджил ухмыльнулся. — Ты что это, Кэрри, боишься?

— Подловил, — согласилась она. — Это место пугает меня до усрачки.

— И правильно, — вступил Уарзер. — Я свою семью увез отсюда в Багдад, хотя и там не больно-то безопасно.

— Да, мне тошно ждать, — признала Кэрри, — особенно решения из Лэнгли. Как только Абу Убайда перейдет в наступление — а это будет через неделю максимум, — шансов поймать его и, может быть, Абу Назира останется с гулькин нос.

— Что же нам делать? — спросил Уарзер.

Кэрри некоторое время разглядывала стены камеры, словно искала ответа в карандашных граффити, которые — за исключением нескольких призывов к Всевышнему — ничем не отличались от западных. Ответа, впрочем, Кэрри в них не нашла.

— Продолжайте следить за домом. Я дала Ромео денег, и он наверняка попытается передать часть суммы своим. Я тем временем попробую перевести готовую запись, — сказала она Верджилу.

Верджил, прихватив стакан чая, отправился было на второй этаж. Там, в другой камере, он и устроил рабочее место.

— Мне-то что делать? — напомнил о себе Уарзер.

— Абу Убайда здесь, в Рамади. У местных полицейских должны быть стукачи. Попытайся разузнать через них, где прячутся террористы.

Уарзер поднялся на ноги, но Кэрри остановила его жестом.

— Уарзер, — нерешительно начала она. — Как по-твоему, иракские копы считают меня… шлюхой? — Кэрри употребила арабское слово « sharmuta ». — Мы все на грани, кругом смерть, времени жить не остается…

Уарзер неловко отвернулся.

— Кэрри, — сказал он, вновь посмотрев на нее, — ты очень красивая. Правда. Для этих людей ты — словно кинозвезда, женщина из недосягаемого мира. Однако к женщинам у нас относятся иначе, не как у вас на Западе. Так что да, тебя, наверное, считают sharmuta . Послушай: капитан Демпси как человек мне нравится, он очень смелый, но… ты его не знаешь.

О нем ходят нехорошие слухи, будь осторожна.

— Что еще за слухи?

— Деньги, — ответил Уарзер, потирая большой палец об указательный. — Американское оборудование, медикаменты, амуниция, холодильники и всякое такое прочее сбывается на черном рынке. Эта война — почище золотой лихорадки для фирм вроде «Блэкуотер», «Динкорп», «КБл… Для всех, кроме местных.

— А про капитана Демпси говорят правду?

— Не знаю. Зря я об этом заговорил, просто…

— Просто — что?

— Ты мне нравишься, Кэрри. Для меня ты — лучшее, что могла дать Америка. Слухи не слухи — поступай, как считаешь нужным. Главное, чтобы чувство было искренним.

Кэрри расспрашивала Хакима Джасида о местных информаторах, когда пришел Верджил и попросил ее отойти в сторонку.

— Лучше тебе самой взглянуть.

Кэрри проследовала за Верджилом в камеру, где тот хранил оборудование: на экране ноутбука Верджил показал изображение двух комнат, входа и гостиной в доме Ромео.

— Это было вчера, — пояснил он и, отмотав запись немного назад, включил воспроизведение.

Ромео вошел в освещенный свечами и керосиновыми лампами дом. Поприветствовал жену и мать, обнял детей. Как и в большинстве иракских домов, у Ромео редкая мебель стояла вдоль стен, в центре лежал ковер. Разговор не вызывал подозрений, но Ромео постоянно оглядывался. Потом он взял в руки лампу и пригляделся к ней.

Ищет «жучки», догадалась Кэрри. Знает о слежке.

Она мысленно обругала себя. Ромео не дурак, и его мог предупредить кто-нибудь из соседей или дальних родственников, мол, какой-то курд наведывался к ним в дом. Верджил, даже в самой лучшей маскировке, не сойдет за курда — это раз, и два — что это курд делает в Рамади?!

Затем Ромео передал жене деньги (все или только часть?) и что-то прошептал ей на ухо. Вдали раздались выстрелы.

Кэрри прямо по ходу просмотра вполголоса переводила Верджилу беседу Ромео с семьей.

Тем временем Ромео отошел к стене и достал из тайника под половицей штурмовую винтовку «АКМ». Вернув половицу и ковер на место, принялся проверять оружие.

Прибежали дети и стали играть с отцом. Сын даже попытался взять «АКМ», и тогда Ромео показал, как правильно держать оружие и целиться из него. После жена и мать увели ребятишек спать.

Кэрри насторожилась, пристально вглядываясь в изображение на экране. Чего-то не хватало… Ну точно же! Ромео больше не дергался, нервный тик у него прошел. Вот сволочь! Врун и притворщик! Зачем он прикидывался дерганым? Чтобы снискать сочувствия? Отвлечь дознавателей? Скрыть свою подлинную личность? Или он просто патологический лжец? Значит, все его слова надо воспринимать с большим недоверием. Впрочем, о последнем Кэрри ни на секунду не забывала.