Ян Флеминг - Бриллианты вечны

— Итак, леди и джентльмены, для начала мы имеем чрезвычайно хорошую цифру 738. Точно в самом верхнем пределе, и так как я здесь вижу множество новых лиц (смех), то, я полагаю, мы все согласимся с тем, что море совершенно спокойно! Леди и джентльмены! Какую цену я могу предложить за 738? Могу я сказать 50? Кто-нибудь предложит мне 50 долларов за этот счастливый номер? Вы сказали 20, сэр? Кто больше?.. 25. Благодарю вас, леди. А вот там 30. Еще 40 и 45 дает мой друг мистер Отблат. Спасибо Чарли. Кто-нибудь дает больше 45-ти за 738? 50. Благодарю вас, мадам, вот мы и опять там, откуда начали! (Смех.) Кто же даст больше? Никто не решается? Высокая цифра, спокойное море. 50 долларов. Кто-нибудь скажет 55? Идет за 50. Продается, раз. Продается, два! — Он поднял молоток и громко ударил в третий раз.

— Ну, слава богу, он хороший аукционист, — сказал Бонд. — Это хороший номер и довольно дешевый, если такая погода простоит и дальше и никто не упадет за борт. Высокое поле сегодня вечером будет стоить крупную сумму денег. Все будут считать, что мы пройдем больше 739 миль при такой погоде.

— Что ты имеешь в виду под крупной суммой денег? — сказала Тиффани.

— 200 фунтов, а может быть, и больше. Я полагаю, что обычные номера будут проданы за 100 фунтов. Первый номер всегда дешевле других. Люди еще не зажглись. Единственное, что ты можешь ловко проделать в этой игре, это купить первый номер. Любой из них может выиграть, но первый номер всегда стоит меньше.

Как только Бонд кончил говорить, следующий номер был продан за 90 фунтов приятного вида возбужденной девушке, за которую, очевидно, платил ее спутник — седой молодящийся мужчина, похожий на карикатуру пожилого поклонника молодой женщины, делающего ей богатые подарки.

— Купи мне номер, — попросила Тиффани. — Ты просто нехорошо ведешь себя по отношению к девушке. Посмотри, как этот приятный мужчина ведет себя по отношению к своей спутнице.

— У него уже не тот возраст, — возразил Бонд. — Ему, должно быть, уже 60. До сорока лет девушка мужчине ничего не стоит, а после сорока ты должен платить деньги или рассказывать интересные истории. — Он улыбнулся ей в глаза. — А мне нет еще и сорока.

— Не будь тщеславным, — сказала девушка. Она насмешливо посмотрела на него. — Говорят, что более пожилые мужчины — самые лучшие любовники. А ведь на самом деле, ты не скряга. А я прошу тебя об этом, потому что азартные игры запрещены на больших кораблях.

— В пределах трех миль, — сказал Бонд. — Но даже и в этом случае стюард был чертовски осторожен. Послушай это. — Он взял оранжевую карточку, которая лежала на их столе. — «Аукцион-пари на ежедневное расстояние, покрываемое лайнером, — прочел он. — Компания считает себя обязанной заявить о том, что не желает, чтобы стюард данного помещения или кто-нибудь другой из персонала лайнера принимал активное участие в организации пари на ежедневно пройденное расстояние». — Бонд посмотрел на нее. — Вот видишь, — сказал он, — игра чрезвычайно близка к казне. И далее — «Компания предлагает, чтобы пассажиры сами избрали бы комиссию из среды пассажиров для наблюдения за ведением аукциона. Стюард курительной комнаты может, если его попросят и если позволят его служебные обязанности, оказать содействие в выполнении требований комиссии по аукциону номеров». Приятное отклонение от ответственности, — заметил Бонд. — Комиссия должна сдерживать негодование пассажиров, если возникнут недоразумения. А теперь слушай дальше. Вот где зарыта собака. — Он прочел: — «Компания обращает особое внимание на обеспечение финансовых законов Объединенного Королевства в отношении ограничений сделок и ввоза стерлинговых банкнот в Объединенное Королевство». И так далее, — закончил он и улыбнулся Тиффани. — Итак, я куплю тебе номер, который продается, и ты выиграешь 2 000 фунтов. Это будет солидная пачка долларов, фунтовых банкнот и чеков. Единственная возможность использовать эти фунты стерлингов, даже если предположить, что чеки будут настоящими, что весьма сомнительно, это ввезти их контрабандой под поясом. И, таким образом, мы снова окажемся занятыми в том же старом предприятии, но теперь я уже буду на одной стороне с дьяволом.

На девушку эти слова не произвели впечатления. Среди гангстеров был один по имени Абадаба. Он был горбун, с головой в форме яйца, и он знал ответы на все вопросы: выработал свою систему, взвесив все шансы ставок на скачках, на цифровых пари. Он проделывал сам всю умственную работу. Его называли колдуном. Потом его убрали за ошибку после датчанина Шульца, рассказывала она.

— Я думаю, что ты просто второй Абадаба, судя по тому, как отказываешься истратить на девушку немного денег. Ну ладно! — Она пожала плечами.

— Может, ты хоть закажешь своей девушке еще виски с содовой?

Бонд подал знак официанту. Когда тот отошел, девушка наклонилась к Бонду, так что ее волосы коснулись его лица, и сказала:

— На самом деле я не хочу виски. Выпей ты. Сегодня вечером я хочу остаться трезвой, как солнечным день. — Она выпрямилась. — Что теперь здесь происходит? — спросила она, — Я хочу послушать, что будет дальше.

— Сейчас опять начнется, — ответил Бонд.

Аукционист поднял голову, и в зале наступила тишина.

— А теперь, леди и джентльмены, — выразительно проговорил он, — вопрос ставится о 64 000 долларов. Кто собирается дать мне 100 фунтов за выбор высокого или низкого поля? Мы все знаем, что это означает. Можете выбрать высокое поле, которое сегодня вечером будет популярным (смех). Ввиду хорошей погоды. Итак, кто откроет аукцион со 100 фунтов за выбор высокого или низкого поля? Благодарю вас, сэр! А вот 110, 120, 130, благодарю вас, мадам!

— 150! — произнес мужской голос недалеко от их столика.

— 160! — на этот раз сказала женщина.

Мужской голос монотонно произнес: 170.

— 180! — сказал кто-то.

— 200 фунтов! — Что-то заставило Бонда обернуться и посмотреть на говорящего человека. Это был высокий мужчина. Его бледное лицо блестело от пота. Маленькие, холодные, темные глаза смотрели в сторону аукциониста через очки с двухфокусными стеклами. От пота его черные вьющиеся волосы слиплись, и, сняв очки, он вынул носовой платок и вытер пот круговым движением, которое начиналось с левой стороны лица и далее вокруг, к затылку, где он перехватил платок правой рукой и завершил круг на покрытом потом носу.

— 210,— сказал кто-то.

Громадный человек нагнулся и стал обтирать свой плотно сжатый рот. Что-то было в этом человеке, что заставило Бонда задуматься и попробовать вспомнить. Он смотрел на крупное лицо, перебирая в памяти, где он мог его встречать. Лицо? Голос? Англия? Америка?

Потом Бонд перевел свой взгляд на другого человека за столиком. И снова та же навязчивая мысль. Где он мог видеть этого человека? Необычно деликатные черты молодого лица под седеющими волосами. Мягкие карие глаза под длинными ресницами. Общее впечатление приятного лица нарушал мясистый нос над большим ртом с тонкими губами, который теперь был открыт в широченной, пустой улыбке, как оскал почтового ящика.