Юрий Горюнов - Удача не бывает случайной

— Можно подумать, что это зависит от меня, но я не против, и надеюсь, что наш разговор не ограничит мою свободу и я действительно смогу уехать.

— При любом варианте мы улетим оба. Это просто возможность поговорить с вами в спокойной обстановке.

— А вы считаете, что в столице она не спокойная? Но я слушаю.

— Итак, — Джеймс взглянул поверх моей головы, словно на стене позади меня было написано, что он должен сказать. — Вы попали сюда выйдя из леса, уходя от погони. Подчиненные майора проверили информацию, что вы предоставили, о месте вашего пленения, а мы проверили: кто там и зачем находится. Нам потребовалось время на проверку, что и послужило причиной вашей задержки здесь… — он сделал паузу, — Но выяснились очень любопытные факты. Кто там, на базе, это отдельная тема и мы не будем ее поднимать. Нас заинтересовали вы, — и он снова сделал паузу, чем я не преминул воспользоваться.

— Кого это вас?

— Если вы еще не догадались, во что я не верю, то мы это служба США, а какая столь ли важно. Так вот. После посещения вами той базы, там остались пять трупов, вернее шесть, если считать и собаку. Не плохо для журналиста и любителя искусства. Почерк не любителя.

— Давайте уточним. На базе пять трупов?

— Согласен, на базе два и еще три в лесу, как и собака. Так что по поводу любителя искусства?

— Одно не мешает другому? Быть журналистом и спасать свою жизнь это разумно. Но кто вам сказал, что эти трупы моих рук дело, и что они остались после меня? Я не знаю, что там происходило, сейчас все можно списать на меня. Да, я действительно убегал, завладел автоматом. Но зачем приписывать мне убийства стольких людей? Есть свидетели?

— Ясное дело, что прямых свидетелей нет. Да и судить вас никто не собирается, как и передавать в руки правосудия.

— Ну, вот видите!

— Но почерк профессионала, — подчеркнул он.

— Я не графолог, чтобы изучать почерк. Каждый в чем-то хочет быть профессионалом.

— Похвальное пожелание, но что нам другие. Мы говорим о вас. Характер убийств говорит о многом.

— Надо полагать, там написано обо мне, — съязвил я. — И кто-то на последнем издыхании вывел мое имя.

— Ну, зачем же так. Нет, конечно. А вот вы, как журналист, как бы описали то, что вам приписывают, и что случилось с вами на базе?

Я перевел взгляд на стену, а затем снова на Джеймса.

— Некто, не умышленно попадает на базу, где проворачиваются темные дела, возможно контрабанда, подготовка террористов. Он видит то, что не должен видеть и понимает, что если не предпримет попытки убежать, то будет убит. Любая попытка, это вероятность выжить и он принимает решение. В подходящий момент он оглушил вошедшего охранника и выскользнул из камеры. Утро было раннее, и его никто сразу не заметил. Когда он подобрался к забору, то понял, что обнаружен. Перелез через ограду и бросился бежать. Видя, что могут догнать, залез на дерево, рассчитывая, что преследователи не смогут его там найти. Преследователи остановились под деревом, где он сидел. Между ними возникла ссора, и один убил других. Прячущийся, понимает, что может быть обнаружен и также убит. Пользуясь моментом, он прыгает с дерева, оглушает стоящего под деревом, забирает автомат и убегает.

— Красиво, но не очень правдоподобно.

Я пожал плечами, показывая, что хотите, верьте, хотите, нет.

— Есть некоторые детали, — произнес Джеймс, так, как будто делал одолжение. — У охранника, сломан шейный позвонок. Начальнику свернули шею, у того, что без автомата тоже свернута шея. Двое других убиты, что верно из автомата третьего. У собаки прострелена голова, но что удивительно, у нее вывернут язык. Что здесь можете предложить?

Ну что ты мне голову морочишь, — подумал я, — не слишком ли ты подробно все знаешь. Если по поводу людей, тебе могли рассказать, просто кто-то с базы, но вот что касается собаки, то это только те, кто реально видел ее в лесу, а значит, отчет был дан тебе подробный. Стоило потревожить тело собаки и не выяснить по поводу языка. Ладно, — решил я, — Выводы сделаю потом.

— Обычные разборки среди людей подобного рода, — ответил я невозмутимо. — Охраннику могли свернуть шею, обнаружив его в камере без сознания. Это очень удобно, он не сопротивлялся. Кому-то он не нравился. Начальника, возможно, из-за денег. Я не удивлюсь, если у него хранились деньги или просто кому-то надоел. Двое убиты, как вы сказали из автомата третьего. Что касается другого, то при падении всякое может случится. Спортсмены иногда травмируются также. А здесь сильный удар сверху падающего тела, неудачное падение и, как итог, травма не совместимая с жизнью. У кого-то была хорошая возможность свести старые счеты.

— А собака?

— А что собака! Она застрелена. Когда я уходил, вдруг набежала вот и выстрелил. Жаль ее, но выбора не было.

— Пусть будет так, хотя ее нашли уже мертвой и она была с теми с первыми. Как-то не очень правдоподобно. Есть еще версии?

— Не собираюсь их специально придумывать. Времени для более изящной фантазии, которая понравилась бы вам, у меня нет. Экспромт. Правду я уже рассказывал ранее. Есть еще вопросы подобного плана?

— Подобного нет, но вот один не дает покоя. Кто вы?

— Ясно. Вы мне не верите.

— А вы бы себе поверили?

— А что в данной ситуации есть выбор?

— Согласен, выбор не велик. Документы у вас подлинные и вы, в самом деле, журналист, а вот ваше описание побега сильно притянуто за уши.

— Какие уши, такой и рассказ.

— Я повторюсь — это почерк профи. Специалиста.

— Слушайте, а если бы я сказал, что прошел специальную подготовку, вы бы поверили?

— Разумно, но тогда я бы спросил, зачем вы к ним попали?

— Ну, вот видите, ответы порождают новые вопросы. И чтобы не запутаться во лжи, которую вы бы хотели от меня услышать, я выдаю вам то, что если кажется бредом, то, как минимум, не провоцирует новых вопросов, а как максимум, вам ли не знать, что порой самое неправдоподобное и есть правда.

Джеймс поднялся из кресла, подошел к окну и, постояв, повернулся:

— Да, каков бы ни был ваш рассказ проверить или опровергнуть его нет возможности. Здесь вас трудно уличить, свидетелей нет. Знаете, что если бы это были вы, то ваши действия достойны восхищения. Это я как профессионал говорю.

— Если бы это был я, то в глубине души был бы польщен, но радости не высказал бы, да и вообще не вышел бы к вашим солдатам, а добрался до населенного пункта и вернулся в столицу. Я все-таки что-то видел в этом мире и понимаю, что люди, к которым вы меня относите, не любят свидетелей.

— Увы, вы даже не представляете, к какому типу людей я могу вас отнести.

— Наверное, к специальным войскам. Такие подвиги.

— Не совсем так. Они действуют по указанию и более прямолинейно: ликвидировать, уничтожить базу. Здесь была битва за выживаемость и методы борьбы были просто, как самооборона. Если в одном лице, то это более высокий уровень.