Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает

Помнится, был я знаком с одним американцем, коллегой из ФБР. В детстве он мечтал стать тапером в борделе, сейчас — резидент в Голливуде. Разницы большой не находит…

Так, а что у нас с сексом, Валентина Николаевна? Ага! Считаете, что секс — это внутренняя свобода? Куда уж более!»

Карпов порылся в сейфе и перечитал протокол первого допроса Борзых.

«В дорожной сумке задержанной кроме прочих личных вещей обнаружен замшевый футляр размером 30х5х5 см, по внешнему виду напоминающий футляр для очков. На вопрос, что в нем находится, Борзых с готовностью ответила:

«Это моя игрушка — искусственный член. Я пользуюсь им, когда партнер не в состоянии меня удовлетворить. Этот резиновый фаллос действует как спринцовка. Я загодя наполняю его теплым молоком, мастурбирую, а когда чувствую приближение оргазма, сдавливаю игрушку рукой, впрыскивая в себя молоко. Имитация извержения спермы абсолютная!»

«Вот и думай после этого: то ли это сексуальная свобода, возведенная в абсолют, то ли нимфомания… Да, похоже, в этом мешке — в Валентине Борзых — немало подарков для Второго главка. Так почему же от них отказываться? — Карпов энергично потер тыльной стороной ладони подбородок. — Я ничего не теряю, выходя на вербовочную беседу с Борзых. Да и после — тоже. Тотальный контроль за ходом выполнения моих первых заданий расставит точки над «i», покажет, готова ли она честно с нами сотрудничать. Надо только дать ей шанс… Подведет — вытащу из сейфа уголовное дело, передам в милицию, и прости-прощай, Валентина Николаевна, — вы не оправдали надежд! Ну что ж, как говаривал вождь всех времен и народов: «Попитка — не питка!»

Генерал протянул руку к телефону.

Карпов не стал уподобляться некоторым своим коллегам, предпочитавшим проводить вербовки, не выходя из следственного изолятора, ибо там вербовщику и стены помогают.

«Нет — это уже не рыцарский турнир, — генерал хлопнул ладонью по крышке стола, — а прессование психики кандидата на вербовку. Чтобы обрести земную твердь и уйти от безысходности, кандидат охотно согласится на любое предложение.

Кто-то из основоположников искусства вербовки говорил: «Голову вербуемого не стоит зажимать между колен или дверью, ибо он от этого переходит в состояние нежелательной нервозности».

Действительно, такого обращения с «рекрутируемым» допускать нельзя. Будущий помощник должен сделать выбор не по принуждению — осознанно. И атмосфера явочной квартиры как нельзя лучше помогает вербовщику внушить кандидату иллюзию свободы и равенства. Он становится раскованным, ему кажется, что дуэль с будущим оператором проходит на равных и они даже вместе участвуют в выборе оружия для поединка. Что ж, как говорится, помолясь, приступим!»

Перед тем как забрать Борзых из следственного изолятора, Карпов распорядился устроить ей трехчасовой изматывающий душу допрос.

Прием в духе последователей Ордена иезуитов: ударить — расслабить. Ударить-ударить — расслабить. Почти контрастный душ: из студеной полыньи Лефортово — в убаюкивающий альков явочной квартиры!

Забравшись с ногами в глубокое кожаное кресло с шотландским пледом, Валентина с любопытством рассматривала развешанные по стенам картины в тяжелых, черненого золота багетах, слабо мерцавших в свете чешской хрустальной люстры, солидный кабинетный гарнитур «а ля Луи ХIV», и терялась в догадках, что это за квартира и зачем ее сюда привезли из Лефортово на черной «Волге»?

Карпов вошел стремительно, представился и, разгуливая по гостиной, заговорил таким тоном, будто продолжал прерванный минутой ранее разговор.

— Валентина Николаевна, вы — человек азартный, рисковый, поэтому я предлагаю вам еще раз сделать ставку… Насколько мне известно, вы в последнее время ставили на «черное», не так ли? — глаза Карпова лукаво заискрились.

— Вы имеете в виду моих знакомых африканцев? — тихо спросила Валентина, опустив голову. — Что поделаешь?.. Как сказал классик: «ни один человек не богат настолько, чтобы выкупить свое прошлое»…

— В сообразительности и начитанности вам не откажешь! — в тоне генерала прозвучала откровенная издевка. — Однако в « черное»я вкладываю более широкий смысл…

Валентина хотела задать вопрос, но, подняв глаза, встретила насмешливо-выжидательный взгляд генерала и передумала.

— Под «черным» я подразумеваю не только ваших партне… то есть друзей— африканцев, но и избранный вами путь выезда из страны… Полагаю, вам уже успели объяснить, чем он отличается от законного, а также какую санкцию предусматривает статья Уголовного кодекса за незаконный выезд из СССР. Кстати, она входит в раздел «иные государственные преступления», поэтому вами занимается Комитет госбезопасности, а не милиция… Пока! Почему пока — я поясню. Нынешние веяния в нашей внутренней политике исключают для вас возможность стать второй Верой Засулич, Софьей Ковалевской и Марией Спиридоновой… Все! Время женщин-революционеров кончилось — таково мнение наших идеологов, поэтому вам будут инкриминированы уголовные статьи: ограбление квартиры посла Алексея Молочкова, использование наркотических средств для завладения паспортом его дочери, нарушение правил о валютных операциях, ну и так далее… Но! Сначала мы побеседуем. Я хотел бы выяснить некоторые ваши планы и намерения.

Карпов подошел к серванту, за стеклянной дверцей которого толпились разнокалиберные бутылки.

Безропотно приняв от генерала огромный тюльпанообразный бокал, где на донышке плескалась янтарная полоска коньяка, Валентина попросила разрешения закурить. С неожиданным для его комплекции проворством Карпов развернулся и вынул из книжного шкафа сумку Валентины, отобранную у нее при задержании.

— Не только закурить… Вы можете воспользоваться косметикой, если хотите…

— Возвращаться в Лефортово накрашенной? Что я объясню сокамернице? Что я была не на допросе, а на свидании с генералом?! Нет-нет, краситься я не буду! — с вызовом ответила молодая женщина.

«Вспомнила бабушка девичий вечер! Можно подумать, что я тебе не накраситься предложил, а расстаться с невинностью. Тоже мне — Золушка! Краситься она, видите ли, не будет, потому что надо возвращаться в Лефортово… Стоп! — скомандовал себе Карпов. — Ее поведение объяснимо: не успев отойти от больничной палаты, она тут же угодила в тюремную камеру, у нее же — все импульсы наружу…

Спокойно, дружок, спокойно! Дядя — хороший. Ну, подумаешь, чуть попугал тебя… Сейчас сменим кнут на пряник… А вообще, можешь не беспокоиться: заставлять тебя заучивать нецензурные выражения и конспектировать “Краткий курс истории ВКП(б)” я не собираюсь!»