Джамшид Амиров - Береговая операция

Хозяин — не очень любезный косой старик в желтой бязевой исподней рубахе и в каракулевой папахе, которую он, видно, не снимал ни в жару, ни в холод, — мрачно буркнул в ответ на приветствие Худаяра «салам» и спросил:

— С чем пожаловал?

— Может быть, зайдем в комнату? — спросил Худаяр.

— И здесь обойдется, — ответил старик. — Ворота не прозрачные.

— Друзьям моим нужны деньги, лечиться уезжают, просили продать два пальто.

— Показывай товар.

Худаяр вытащил из корзины два габардиновых макинтоша.

Старик осмотрел их с таким пренебрежительным видом, будто перед ним была настоящая ветошь, и спросил:

— Сколько хотят твои друзья за это барахло?

— Это не барахло, а габардин, Гасан, — обиделся Худаяр. — Две с половиной тысячи.

— Да, твои друзья, действительно, очень больны. У них, наверно, высокая температура, и они бредят, — ухмыльнулся старик, обнажив пожелтевшие гнилые клыки.

— А сколько дашь? — осведомился Худаяр.

— Полторы.

— Ну, хоть две.

— Полторы, и только из уважения к твоей капитанской фуражке.

— Скупой ты человек, Гасан, ох, скупой, — укоризненно покачал головой Худаяр.

— Ничего, — ответил старик. — Вечером совершу намаз в мечети, и аллах простит мне мои прегрешения.

— Ну, ладно, давай деньги, — безнадежно махнул рукой Худаяр.

— Зайди, выпьем чай, хоть сахару, кажется, я не припас, — пригласил старик.

— Нет, спасибо, тороплюсь. В другой раз, — ответил Худаяр.

— Ну что ж, раз торопишься, не могу настаивать, — пробормотал безразличным тоном старик, вошел в дом, через минуту возвратился и отсчитал Худаяру пятнадцать засаленных сотенных бумажек.

— Не забудь корзину, хорошая корзина. Привезешь виноград, принеси немного, позаботься о бедном старике.

— Бедный, черт бы тебя побрал, — бормотал Худаяр, шагая по тупику. Но, вспомнив, что у него в кармане лежит еще кругленькая сумма, которую ему дала блондинка, заметно повеселел и решил кутнуть.

А где еще можно поесть янтарное пити из гороха и баранины, сваренное в глиняном горшочке? Где можно полакомиться шашлыком, который сочится расплавленным жиром и алым соком поджаренных на углях помидоров? Запить все это парой стопок водки и пузатым стаканчиком такого крепкого чая, что после нескольких глотков бросает в пот и начинает учащенно биться сердце? Конечно, на майдане — городской толкучке, где люди знают толк в хорошей спекуляции, ловкой карманной краже, где неопытного горожанина, желающего сбыть по нужде какую-нибудь вещь, или, наоборот, присматривающего что-нибудь нужное, облапошат в несколько минут. Правда, майдан давно уж не тот: не те на нем пошли товары, не тот продавец и не тот жулик. Все обмельчало. Государственная торговля после войны набрала силу, народ поокреп. И только закоренелые кустари-одиночки да мелкая шушера, торгующая крадеными с фабрики кусками кожи, мотками электрических проводов или отслужившими свой век патефонами и радиоприемниками устарелых марок, вершили еще здесь свои коммерческие операции.

Но готовили здесь в подворотнях уличные кухмистеры по-прежнему вкусно из свежей баранины тайного убоя. Когда Худаяр подошел к одной из подворотен, около кябабчи — уличного повара, жарившего на мангале шашлык, — толпилось несколько каких-то подозрительных личностей. Худаяр был им, видимо, знаком. Они приветствовали его с преувеличенным ироническим восторгом:

— О, капитан пришел. Говорят, на твоем пароходе новые котлы ставят, с тебя причитается!

Худаяр, не удостоив их ответом, обратился к кябабчи:

— Всем по порции шашлыка, угощаю. Есть чем-нибудь прополоснуть горло?

Кябабчи что-то буркнул вертевшемуся около него подростку, державшему поднос с большим фарфоровым чайником и пузатыми стаканчиками. Мальчишка куда-то исчез, через несколько секунд вернулся и стал разливать по стаканчикам белую жидкость, запах которой не оставлял никаких сомнений. Все выпили за здоровье Худаяра, а кябабчи спросил его:

— Кейфуешь? Не получил ли ты наследство от Аскера Ятыма-безродного?

Худаяр понял намек и зло посмотрел на болтливого кябабчи.

…Аскер Ятымов был крупный бандит и редко кого брал с собой «на дело». Действовать он любил в одиночку, а мелкую сошку, вроде Худаяра, использовал как наводчиков или заставлял стоять на стреме, когда шел «на дело».

Как-то, это было вскоре после того, как Худаяр вернулся из тюрьмы, где он честно отсидел положенные ему за кражу чемодана на вокзале три года, он случайно здесь, на майдане, столкнулся с Аскером Ятымовым. Тот коротко бросил ему:

— Есть дело, иди за мной.

Худаяр послушно последовал за ним. Ночью они подошли к одному дому на Персидской улице.

— Будешь стоять здесь, — сказал Худаяру Аскер. — Если увидишь что-нибудь подозрительное, прикинься накурившимся анаши и запой какую-нибудь песню. Если увидишь, что мимо тебя медленно проедет полуторка номер 00–17, подними руку. Полуторка остановится там, где ты будешь стоять. Поможешь шоферу накачать баллон. Понял? Выйдет дело — будем счастливыми на всю жизнь.

Худаяр остался на перекрестке, откуда просматривались все подходы к дому. Аскер поддел коротким ломиком дверь и вошел в подъезд. Минут через двадцать, которые показались Худаяру целой ночью, он услышал хлопанье мотора. Прямо на него шла полуторка с номером, который назвал ему Аскер. Худаяр поднял руку. Шофер остановил машину, чертыхаясь, вытащил из кабины ручной насос и приладил его к переднему колесу. Худаяр, помня наказ, подошел и стал делать вид что качает воздух, а шофер с другой стороны возился с домкратом.

Сзади послышался легкий свист. Шофер швырнул домкрат в кузов, буркнул Худаяру «садись». Аскер сел в кабину. Машина тронулась с места и помчалась по пустынным ночным улицам. Вскоре она выехала за город на дорогу, шедшую вдоль берега моря. Потом машина остановилась. Аскер пересел в кузов, и машина покатила дальше с бешеной скоростью.

Пассажиры примостились на каких-то тюках, и Аскер только теперь рассказал Худаяру, что он делал в доме. Он давно облюбовал старого ювелира Мушаилова. Сегодня он помог старику переселиться поближе к аллаху или шейтану. Он взял у него больше, чем ожидал.

— Нам хватит на всю жизнь. Мы откроем большой мануфактурный или ювелирный магазин, возьмем себе по две или три красивых жены, наймем слуг-нукяров, будем есть из серебряной посуды и пить французский коньяк.

Худаяр подумал, что Аскер пьян или бредит, и спросил его:

— Тебе снится рай, Аскер?

— Мне снится та страна, где нет уголовного розыска, где люди говорят на Красивом певучем языке и называют друг друга не «товарищ», а «господин», и мы, да поможет нам аллах, окажемся там еще сегодня до рассвета.