Семен Цвигун - В схватках с врагом

Удар был рассчитан точно. Захаров умолял не выдавать его, клялся исполнить любую работу. Ему объяснили, что дело это чрезвычайно хлопотное, что они связаны союзническим долгом, что советское командование не отступится и что Захарову, скорее всего, придется предстать перед советским военным трибуналом и отвечать за совершенные преступления.

Вербовочная комбинация прошла как нельзя лучше. Захаров не только дал согласие обучаться шпионажу и вести диверсионную работу в СССР, но и воспринял это как удачный ход во спасение своей шкуры.

Не доверяя результатам допросов и письменным обязательствам, хозяева дополнительно проверили его при помощи полиграфа, или «детектора лжи». Проверка прошла успешно. Новому шпионскому рекруту дали кличку «Владимир», переодели в военную форму и доставили в Зальцбург, а оттуда в Кауфбёйрен. Здесь, на окраине городка, за двухметровым забором с колючей проволокой, размещалась шпионская школа.

Подготовка шпионско-диверсионных кадров велась в двух местах. В Кауфбёйрене, в старых самолетных ангарах были оборудованы специальные классы для обучения агентов радиоделу, диверсионной технике, приемам нападения на безоружных граждан и военнослужащих Советской Армии, способам подделки и изготовления фальшивых документов; здесь изучали также личное оружие, парашютное дело, топографию и другие «предметы».

В Бад-Верисгофене, в комнатах большого трехэтажного каменного дома, стоявшего вдали от других строений, читались лекции по теории разведки, методам сбора шпионских сведений, добывания советских документов, о порядке проживания и передвижения на территории СССР, о пограничном режиме и т. п.; проводились специальные «политические» занятия для антисоветской идеологической обработки обучаемых.

Стены классов были увешаны различными советскими плакатами и лозунгами, специально закупленными в СССР через посольство: шпионы привыкали к обстановке Советской страны. Они обязаны были называть друг друга и своих начальников «товарищами» (чтобы случайно не обмолвиться после заброски в СССР).

В Кауфбёйрене агентов учили не только шпионажу и диверсиям. Целый арсенал средств — от ежедневной антисоветской обработки до привития низменных инстинктов и прямого запугивания — служил «идейному воспитанию»: им вдалбливалась в голову мысль о неизбежности войны США и СССР и установления мирового господства американцев; им преподносилась самая низкопробная клевета на нашу советскую действительность. Поощряли их уголовные наклонности, пьянство, разврат, драки.

Каждый агент империалистической разведки получал кличку — «Владимир», «Леонид», «Иван». Под этими кличками они значились в учебных списках разведшколы, в заявках на котловое, вещевое и денежное довольствие. Кличка перечеркивала всю прожитую жизнь. Они обязаны были забыть свое прошлое, в том числе и собственное имя. Только кличка! Кличка агенту, кличка наставнику, кличка уборщику. Иначе этот «добровольный» сброд, спасая свою шкуру, там, в советских органах государственной безопасности, на первых же допросах выдаст все, что знает, не только о школе, о преподавательском составе, но и о своих однокашниках, заброшенных в СССР шпионах и диверсантах.

В апреле 1952 года основная шпионско-диверсионная подготовка закончилась. Агенты теперь осваивали свои индивидуальные задания, вживались в легенду, подгоняли одежду, обувь, комплектовали шпионское снаряжение.

Через месяц «доводка» шпионов была завершена. Каждый получил искусно сфабрикованный советский паспорт, военный билет, справки с подписями, штампами и печатями; твердо заучил свою новую биографию, усвоил задание, способы и сроки его выполнения; запомнил маршрут возвращения из СССР, пароли и явки для связи с разведкой.

Согласно новым документам агент «Владимир» стал Николаем Кузьмичом Платоновым, жителем города Каменки. Запасные документы он получил на имя Василия Николаевича Копытова.

Поскольку он никогда прежде не был в Каменках, его ознакомили с подробным планом города, описанием и фотографиями, заставили выучить на память названия улиц, месторасположение различных учреждений, предприятий, школ, вокзала и даже фамилии и приметы некоторых работников города.

В соответствии с заданием шпион был надлежащим образом экипирован. Кроме огнестрельного оружия, он получил портативную радиостанцию, шифровальные блокноты, топокарты, фотоаппарат, бинокль, крупную сумму денег, гранаты, финский нож и стреляющую авторучку, в которую вместо пера и чернил вмонтирован боевой механизм и патрон, начиненный сильнодействующим слезоточивым газом. Не забыли и ампулу с цианистым калием.

Накануне переброски в Советский Союз — снова проверка на «детекторе лжи». Но теперь начальство беспокоила не столько благонадежность шпионов, сколько степень их осведомленности о разведшколе: о ее местонахождении, преподавательском составе, выпускниках и прочем, — вопросы, которые заинтересуют советские органы государственной безопасности.

Прошел по советской земле праздничный день 1 Мая. А когда спустилась ночь, над огромным Цуманским лесным массивом, близ города Ровно, в высоте хлопнули, словно пистолетные выстрелы, три парашюта, спуская «специальный груз» — трех шпионов-диверсантов.

Благополучно приземлившись, шпионы немедленно закопали парашюты. Затем взвалили на плечи рюкзаки с оружием, радиосредствами и провизией, подвязали к ногам маленькие пакеты с антисобакином и, поставив на боевой взвод автоматы и пистолеты, двинулись по лесному бездорожью на северо-запад. Через несколько часов, выяснив свое местонахождение, шпионы молча расстались: Владимир пошел на восток, к Клевани. С наступлением сумерек он остановился в густом ельнике, поел всухомятку и, не зажигая огня, устроился на ночлег.

Рано утром рассортировал снаряжение. Радиостанцию, аккумуляторы, автомат с патронами и большую часть продуктов закопал в нескольких местах, тщательно замаскировал их дерном и валежником и сделал памятные отметки на деревьях. При себе оставил два пистолета, стреляющую авторучку, документы, пять тысяч рублей. Сориентировавшись по карте и компасу, отправился в путь. На шоссе он остановил попутную машину и через час-другой был уже в городе Ровно. Заметая следы, в тот же день выехал поездом во Львов, оттуда через Одессу в Ростов-на-Дону.

Разъезжая по югу, он исподволь приглядывался к окружающим. Прикидываясь то отпускником, то командированным, то разыскивающим родственников, связь с которыми якобы потерял еще в войну, шпион выискивал болтунов и узнавал секретные сведения; наблюдая из окна вагона за местностью, запоминал дислокацию военных и промышленных объектов, фиксировал демаскирующие их признаки, выяснял характер военных перевозок. На ночлег он устраивался, знакомясь с гостеприимными и доверчивыми людьми. Гостиниц, Домов колхозника, привокзальных комнат отдыха избегал (так учили в разведшколе).