Семен Цвигун - В схватках с врагом

Вскоре она объяснилась в любви «до гроба» одному из них, греку по национальности. Но склонить его к совместному выезду из СССР не удалось. Пробовала она выбраться за границу и по туристической путевке. Написала заявление, представила требуемые документы, неоднократно обращалась в местный комитет и Сочинский городской совет профессионального союза. И ей обещали дать путевку осенью или весной следующего года.

Постепенно Казлаускайте начинала успокаиваться, приходить в себя. Преступные намерения как-то тускнели, отодвигались на дальний план. Она с удовольствием трудилась, обретая прежнюю жизнерадостность.

В апреле 1958 года она начала ремонт комнаты, а сама на время перебралась к подруге — сотруднице соседнего санатория Наде Булкиной.

Вскоре к Булкиной по направлению курортной поликлиники поселили одну молодую женщину, прибывшую на лечение по курсовке, — Лидию Хомякову. Хомякова была женщиной веселой, любознательной и общительной, в Сочи приехала впервые, никого здесь не знала и, естественно, большую часть времени проводила с хозяйкой квартиры и ее жиличкой. Хомякова, как оказалось, приехала из Германской Демократической Республики, где уже второй год работала по вольному найму в одной из советских воинских частей. Это обстоятельство заинтересовало Казлаускайте. Она стала проводить с приезжей все свободное время, подробно расспрашивая ее о службе, быте, заработке, взаимоотношениях с местным населением. Больше всего ее интересовали вопросы, связанные с поступлением на работу в заграничные советские учреждения, порядок разъездов по стране, возможности к выезду из ГДР в Западную Германию и другие капиталистические страны. Приезжая, воспринимая эти вопросы как простое житейское любопытство, подробно рассказывала все, что знала.

Под впечатлением от этих бесед у Казлаускайте снова ожили старые думы, стал созревать еще один сумасбродный преступный замысел: оформиться на работу в одно из заграничных учреждений и оттуда бежать. Но этот путь мог оказаться слишком долгим, а главное, малонадежным. Вряд ли выпустят за границу после скандальной тяжбы с супругами и посольством, после паспортных неурядиц…

И тогда ей в голову пришла другая мысль: воспользоваться документами Хомяковой, выехать в ГДР вместо нее.

Оставалось всего две недели, чтобы окончательно продумать весь план, подготовиться к бегству.

И она развернула бурную деятельность. Продала за бесценок часть своих вещей, отослала кое-что матери в Литву и оставила себе только легкое пальто с двумя платьями, кофту и единственные туфли. Постаралась, не вызывая подозрений, поподробнее расспросить приезжую о ГДР, о пропускной системе, как оформляются билеты на самолет. Выяснила расписание рейсов, адреса отелей, иностранных дипломатических представительств в Берлине, как устроиться там на частную квартиру.

Одновременно она симулировала недомогание, дабы потом отсутствие ее на работе не сразу заинтересовало сослуживцев. Накануне решающего дня, чтобы выиграть время и получить свободу действий, она уговорила Хомякову поехать на озеро Рица и сама достала ей билет на эту экскурсию, в строго определенный день.

Наступило 28 апреля 1958 года.

Как обычно, в 8.00 отдыхающие занимают места на спортплощадке. Четкие команды, бравурные звуки аккордеона, и лечащееся «воинство», подбирая животы, строевым шагом, затем бегом, перестроениями и комплексом упражнений разгоняет кровь, повышает свой жизненный тонус. В этот день зарядка не заняла и десяти минут. Казлаускайте ушла в свой кабинет, переоделась. Сославшись на плохое самочувствие, перенесла на другое время процедурные занятия. На улице села в попутную машину и помчалась домой. Водителю она сказала, будто торопится в Москву к больной матери, и упросила обождать ее несколько минут у дома и подвезти в Адлер, в аэропорт.

В квартире никого не было — хозяйка на работе, а приезжая еще в шесть часов на целый день уехала на озеро Рица.

Быстро прошла в их комнату, по-хозяйски достала из гардероба чемодан и открыла его заранее подобранным ключом. На самом дне, под газетой, нашла документы.

На листе бумаги написала, что ввиду «сердечных дел» будет лишь к вечеру либо утром следующего дня.

В последнюю минуту она заколебалась. Антисоветские убеждения показались ей вздором: что ей, дочери сапожника, плохого сделала Советская власть? На что она обижена? Разве могла бы она в буржуазной Литве получить высшее образование? Разве могла бы иметь хорошую работу, благоустроенную комнату? Могла бы быть равноправным членом общества, пользоваться всеми благами своей отчизны?..

Но вот резко просигналила машина — водитель поторапливал свою пассажирку, спешившую к тяжелобольной матери. Жребий был брошен. Рейсом 14.03 Казлаускайте вылетела в Москву…

Судебное разбирательство но делу Казлаускайте было недолгим. Осознав всю тяжесть совершенного преступления, проклиная Балчайтите и своих зарубежных радионаставников, она чистосердечно во всем призналась и откровенно, ничего не утаивая, рассказала, как она попала в сети врагов и встала на преступный путь.

— Хитрые и коварные враги, — заявила она в последнем слове, — воспользовались моей доверчивостью и политической слепотой: где лестью и показной чуткостью, где ложью и прямым обманом они втянули меня в этот мерзкий антисоветский омут. Я знаю, что заслуживаю сурового наказания. Пусть этот тяжелый случай послужит уроком не только мне, но и всем доверчивым и легковерным.

В нашей стране, как известно, нет антагонистических классов, и разведкам противника не найти у нас классовых помощников для борьбы против СССР. Но они стремятся найти и использовать любые другие лазейки, отдушины.

Не последнее место в числе этих постоянно отыскиваемых врагами лазеек отводится болтовне, беспечности и ротозейству, которые свойственны иным гражданам. Поэтому поучительной кажется следующая история, расследованная органами государственной безопасности.

Дело было так. Генерал по привычке засиделся допоздна. Иного времени, как перед сном, для просмотра газет и журналов не оставалось. Телефонный звонок, прогремевший во втором часу ночи, не предвещал приятных известий.

— Товарищ генерал, докладывает дежурный майор Костюков. Сейчас от капитана Ковригина, из М., поступило сообщение о происшествии. Около одиннадцати часов вечера к ним прибыли нарочные, посылавшиеся в Москву: военнослужащие Еремин и Ветров. Они везли с собой из Москвы важные документы, содержания которых не знают. У прибывших в часть Еремина и Ветрова чемодана с документами не оказалось. Ничего вразумительно объяснить не могут.