Павел Норов - Сокровище «Черного принца»

— От острова на восток. — с милю…

Ну, и вышли дураки. Не там ищут. В этом месте, действительно, погибло около тридцати кораблей. В пятьдесят четвертом году… Да не те…

Резцов так и загорелся от жадного нетерпения, и срывающимся голосом спросил:

— А где же, Степан Иванович?

Старик хитро прищурился и посмотрел на него все еще зоркими глазами:

— А тебе-то что, дружок? Ведь ты искать не собираешься?

Резцов съежился и побагровел.

— Да нет… — пробормотал он. -

Я так… из любопытства…

И, оправившись, заговорил смелее.

— Я все собираюсь, дедушка, вас просить рассказать мне про севастопольскую кампанию. Если вас не затруднит, конечно; вы ведь все помните…

Дедушка- тихо засмеялся.

— Да, память еще не отшибло пока. Даже лучше помню, что было пятьдесят лет назад, чем недавно… Если любопытно — послушай; расскажу, пожалуй, что было в пятьдесят четвертом. Страшный был этот год. Ну, а один день — второе ноября — ТОТ всех страшнее был. Восьмой десяток около Черного моря живу, чай, лет сорок, поди, плавал по нем, а. такого шторма не запомню. Гневное наше море по осени и к зиме, а тут уже такое было, что сверх всякой меры хватило.

Дедушка Пронин раскурил трубку и. продолжал:

— В те поры я был на морской службе канониром при береговой батарее. Служба тогда, при Николае первом, была лютая-по двадцать пять лет сроком. Моей служба шел год седьмой, и попался в севастопольскую кампанию. Сильной рукой шел на нас неприятель- англичанин, француз, итальянец, турок — навалился силой. Для десанту пригнали четыреста судов. Сначала высадили шестьдесят пять тысяч войска, обошли Севастополь с востока, А тут, слышим, еще десант привезли на двухстах судах паровых. И вытянулись в кильватерную колонну вдоль всего берега, от Качи до Балаклавы. Наша батарея стойла у Карантинной бухты, и была у нас неприятельская эскадра, под обстрелом.

В начале октября подошли англичане к Севастополю. И до чего хитры — псы! Большие у них были парусники, а паровые суда малые. Так они сняли все мачты с больших судов, чтоб меньше прицелу было. Пришвартовали к парусникам пароходы, да так, ползком, и подошли к Севастополю.

Открыли такую пальбу по городу, что небу стало жарко. Стоял на море штиль, и от дыма на рейде ничего не было видно. Двадцать тысяч ядер по городу выпустили. А убили семьдесят человек.

Мы отвечали калеными ядрами. Накалим ядро до-красна, да так в пушку и сунем. Чтобы пожар на корабле произвести: Сожгли кое-какие. Но им это ни по чем. И не дрогнули.

На море мы с ними ничего не могли сделать, потому наш флот был почти весь парусный, а их по-«ти сплошь паровой. Затопили мы свои корабли у входа в Северную бухту, с остальными спрятались в Южную, и засели там, как мыши в норе.

Первого ноября выглянули из брустверов на море. Смотрим — силой подходят. В две кильватерных колонны пароходов и бекасов вытянулось в сотню. Стали на якорь становиться. На завтра высадка. Ну, значит, будет нам работа, а потом, того и гляди, и самих нас прихлопнут.

Только к вечеру, смотрим, командир наш веселый ходит, говорит:

— Ребята! Быть завтра большой буре. Барометр сильно падает. Достанется англичанам при десанте на орехи!

Ну, мы себе намотали на ус. Значит, бить будем орудиями. Снаряду припасли достаточно. Вышел я в первой ночной смене, посмотрел на барометр — батюшки! Совсем упал — на великую бурю. И назначил меня командир вэту ночь пройти к Балаклаве лазутчиком. Возвращаюсь я — зги не видать… Небо черное, воздух душный — буря надвигается. А через час поднялась такая, что и мы свету не в видели- на берегу. Минареты сносит прочь, дома которые расшвыряло, с которых крыши посносило, палатки в лагерях унесло. А в море? Ад кипучий стоит!.. Вода — побелела, волны, как горы, ходят, а на рейде такая толчея поднялась, что- страх берет. Суда с якорей рвет, мачты ломает. В первый же час с десяток паровых судов оборвалось с якорей, бросило их на скалы и разбило, как яичную скорлупу. Другие повернули: носом к морю, дали полный ход парам, чтобы уйти в открытие море. Смотрим, загорелись сердечные от перегрева котлов. Заживо горит народ… Тысячи, людей бросаются в море и тут же тонут — где выплыть? — Ну, впрочем, и нашим в те поры приходилось не сладко! — продолжал старый боцман, — генералы нас одолели. Каждый на, свой манер мудрил, а людей не жалели. Недаром тогда солдаты про генералов песню сложили. До сих пор наизусть ее помню. Наши солдаты ее пели тогда.

И старик, не без огонька, дребезжащим голосом пропел такую солдатскую песенку;

Долго Ржевский генерал

К Горчакову приставал:

«Князь, займи ты эту гору,

Не вступая со мной в споры,-

Я отказа не снесу,

В Питер тотчас донесу».

Горчаков собрал совет.

Генералы, съев обед,

Гору штурмовать решили,

И Липранде предложили.

Лишний крест приобрести -

Войско на бой повести.

Но Липранде:

«Нет, атанде!..

Тут нам умного не надо,

Вы назначьте-ка Реада,

А я не пойду,

Лучше малость подожду!

Генералы рассуждали.

Диспозицию писали;

Вышло гладко на бумаге,

Да забыли про овраги.

На Федюхины высоты

Нас пришло всего три роты,

А в атаку ту, в штыки -

Вышли целые полки.

— Вот как нашего брата тогда крошили! — уже сердито закончил старый боцман. — Народ был крепостной, для господ генералов — дешевле скота…

Старого моряка взволновали эти воспоминания. Он встал со стула и заходил по садику. Резцов спросил:

— Ну, а что же, батареи в корабли стреляли?

Старик нахмурился.

— Нет. О стрельбе тогда забыли… — и тут же добавил сурово:

— Разве в гибнущих людей можно стрелять? Это уж не солдатское будет дело, а разбойное. Мы — не генералы!

Резцов криво усмехнулся, но промолчал. А старый моряк закончил так:

— Погоди! Я схожу, достану свою памятную книжку, тогда расскажу, какие суда тогда погибли, спасая самое дорогое для них судно, которое звалось по английски «Блек-Принц». По русски значит: «Черный Принц».

И старик ушел в домик.

Вот что рассказал Резцову старый боцман, изредка заглядывая в старинную книгу в переплете из телячьей кожи.

«На внешнем рейде в этот день погибло тридцать пять судов. Первым сорвался с якоря американский паровой транспорт «Прогресс». Он протаранил по пути еще три судна, а затем всех четверых бросило на скалы и разбило в щепы. Далее налетел на скалы корабль «Сити-Лондон». Его капитан, Левис, во время удара схватился за канат, и его раздавило в лепешку между скалой и судном. Громадное американское транспортное судно «Вулкан», где была тысяча солдат, выбросило четыре якоря. Через короткое время все цепи оборвались, и судно бросило на скалы с такой силой, что оно разлетелось в щепы. Вест-индский пароход «Мельбурн», который вез бочки с ромом, так стремительно кинуло на берег, что семь человек экипажа ракетами вылетели на верхушку скалы. Остальные погибли, раздавленные сотнями бочек рома, плававшими среди людей.